База-500: Ягдкоманда - [29]

Бабушка переписала завещание в пользу своего племянника, которого видела последний раз ровно пятьдесят пять лет назад на крестинах. Через месяц после этого она скончалась, и ее племянник, отставной пехотный майор, — который не спился до этого времени только потому, что ничтожной пенсии майора рейхсвера не хватало в достатке на его любимый «Пауланер», — внезапно оказался владельцем крупного поместья. А незадачливые дети баварского чиновника как снег на голову свалились своему отцу.

Людвиг Вахман не стал вдаваться в детали и выяснять подробности. Он понял только то, что наследство его покойной жены безвозвратно утрачено и теперь непосредственно ему предстоит заниматься судьбой своих детей. Амалию он устроил в католический пансион для девушек, а Вилли отправился в самую обычную школу.

В двенадцать лет прийти в новый класс — испытание для любого. Могучий инстинкт «свой-чужой» начинает брать свое, превращая вчерашних милых детишек в стаю безжалостных хищников. Они при каждом удобном случае задирают чужака, пробуя его на прочность и определяя для него место в стае. Как и в любой сложившейся иерархической структуре, новичку начинать приходится с самого низа. Это нелегкое испытание для любого, а уж для домашнего тихони — так просто все круги Ада, замкнутые в одну непрерывную цепь страданий!

На подколки товарищей и их жестокие розыгрыши Вилли реагировал привычным образом: он с чуткостью оператора-акустика субмарины улавливал мельчайшие подробности жизни своих мучителей и скрупулезно заносил их в свой дневник. Он с глубоким удовлетворением нашел очередное подтверждение своему первому житейскому открытию: у каждого в жизни есть то, что он предпочел бы не афишировать, а то и скрыть от других любой ценой. Юный Вилли еще не знал, как правильно пользоваться обоюдоострым оружием гнусненького знания. И потому совершил вторую в своей жизни ошибку: решил поделиться знанием с учителем, в расчете на то, что тот уничтожит его мучителей.

Но его, как и в случае с бабушкой, ждало сокрушительное и вполне закономерное поражение: ведь Вилли пока не научился предвидеть последствия своих поступков. Отсутствие такого предвидения являлось следствием в первую очередь плохого знания психологии окружающих. Но такой предмет не преподавали в гимназиии, потому Вилли приходилось учиться на своих собственных ошибках.

Итак, Вилли написал в тетрадке подробный отчет о подлежащих, — согласно школьным правилам, — суровому наказанию неблаговидных поступках своих «товарищей по учебе» и, предвкушая сладость грядущей мести, сдал своеобразный «доклад о групповой неблагонадежности» учителю якобы для проверки домашнего задания.

Результат стал для Вилли настоящим шоком.

Вечно хмурый хромоногий отставной капитан рейхсвера, инвалид войны Герман Мур перед всем классом зачитал весь список прегрешений его учеников, столь опрометчиво переданный ему наивным Вилли. В заключение он обвел суровым взглядом ошарашенных воспитанников и с мрачным сарказмом сообщил:

— Хочу поблагодарить нашего нового товарища Вильгельма Вахмана за то, что он не прошел мимо вопиющих фактов жизни нашего класса и счел необходимым донести их до руководства школы.

Такого чудовищного акта предательства со стороны учителя — Высшей силы, олицетворявшей Господа Бога, Рейх и Власть в одном лице, — маленький доносчик не ожидал. Сжавшийся от ужаса Вилли почувствовал себя под недобрыми взглядами одноклассников крохотным и ничтожным, словно выползший на парковую дорожку во время народного гуляния дождевой червь.

После уроков все ученики со зловещим оживлением помчались во двор. Проходя мимо Вилли, они недобро усмехались: в них чувствовалось радостное нетерпение молодых волков, увидевших потерявшегося ягненка. В быстро опустевшем классе Вилли подошел к собиравшему в портфель свои записи Муру и дрожащим от обиды голосом спросил:

— Господин учитель! Почему вы так поступили?! Ведь они меня будут бить!

— Обязательно, — безжалостно подтвердил Мур, закрывая портфель. Презрительно взглянув на уничтоженного Вилли, он медленно и отчетливо произнес: — Я прошел всю войну и вот что тебе скажу: на фронте были разные люди. Но все мы были в одном окопе и знали, что мы — это Мы! Среди нас были умницы и дураки, моралисты и извращенцы, бессребреники и скупердяи. Но среди нас не было места трусам и подлецам. Ты гораздо хуже, чем трус. Ты — подлец! Ты предал товарищей не из страха перед наказанием, а из желания выслужиться. Тебя будут бить, жестоко бить. И если ты выживешь и не останешься инвалидом, то, возможно, избавишься от той внутренней пакости, что толкнула тебя на подлость.

Но Мур не учел одного: даже трусливая крыса, если ее загнать в угол, может в последнем прыжке вцепиться коготками в лицо преследователя. Отчаянье придало сил Вилли и он громко пискнул:

— А быть любовником жены директора — это не подлость?

Вилли не совсем понимал в силу своего возраста, что такое «любовник», — он лишь знал, что взрослые всегда это тщательно скрывают. Он сумел выследить учителя во время его воскресных встреч с женой директора школы, когда сам директор увлеченно играл в карты с друзьями.