База-500. Смертельная схватка - [37]

— Я это понимаю, господин оберфюрер, — решительно заявил я.

— Хорошо, — удовлетворенно подытожил Шарфе. Он явно проверял твердость моей позиции и, не найдя во мне слабины, перевел меня из разряда интриганов в разряд идеалистов — правдоборцев. Поэтому он сменил тон и перешел от холодно — начальственной к корпоративнодоверительной интонации.

— Садитесь, Герлиак. Можете курить.

Шарфе сделал паузу, дав мне возможность усесться в кресло напротив него и закурить.

— Я постоянно занимаюсь расследованием подобных дел и, прежде всего, стремлюсь выявить следы интриганства, желания выдвинуться по службе за счет своих товарищей по СС. Если я нахожу факты, подтверждающие это, то я оказываюсь беспощаден. Виновного в таком случае ждет либо расстрел по приговору суда, либо предоставляется возможность смыть свой позор при помощи пистолета с одним патроном. В вашем конфликте с Гилле я не нашел ни малейших следов интриганства: вы не получили бы никакого продвижения по службе в случае осуждения Гилле. Скорее всего, мелкий конфликт разросся до разбираемого судом дела только потому, что у вас с Гилле разные непосредственные начальники: Гилле выполняет приказы полицайфюрера «Остланда» и командира айнзатцгруппы «А», а вы — полицайфюрера «Руссланд — Митте». Каждый начальник встал на сторону своего подчиненного, и в результате мы имеем… то, что имеем. Да, я проверил и перепроверил сообщенные вами факты, сопоставил их с показаниями Гилле и свидетелей инцидента. И вот что я скажу…

Шарфе сделал паузу, пристально глядя на меня.

— Если рассматривать действия зондеркоманды Гилле с точки зрения формальной законности, то вы абсолютно правы. Вы правы, Герлиак. Но есть нюансы, которые вы должны понимать… Ведь вы сами выполняли задания в составе айнзатцгрупп и понимаете всю специфику тех, прямо скажем, не очень приятных задач, которые приходилось решать айнзатцгруппам. Естественно, что в процессе решения такого рода вопросов возникают сложные, зачастую неоднозначно трактуемые ситуации. Поэтому я предлагаю вам, Герлиак, еще раз подумать над занимаемой вами позицией. Скажу сразу: с точки зрения формальной логики она безупречна. Но… можете ли вы, положа руку на сердце, уверенно утверждать, что завтра вдруг не окажетесь в такой ситуации, в которой оказался Гилле? И что вас СС-штандартенфюрера с безупречным послужным списком, командира боевого подразделения, удостоенного высоких наград, придется отдать под суд?

— Все может быть в этой жизни, господин оберфюрер, — твердо ответил я. — Я сражался под Демянском в ситуации, когда ежеминутно был готов к смерти. А недавно я вернулся с задания, после которого мне обледеневшие окопы Демянска показались бы отдыхом. Я готов к любому повороту судьбы и любому вашему решению.

— Оставьте риторику нашим пропагандистам, Герлиак, — с досадой проговорил Шарфе. — Никто не повергает сомнению как ваши заслуги, так и вашу решимость пожертвовать жизнью во имя фюрера и рейха. Но речь идет вовсе не об этом! Речь идет о том, что в случае с Гилле я лично усматриваю не умышленное преступление, а недостаточный контроль за подразделением. Что само по себе является не преступлением, а проступком; ну, а с учетом специфики и обстоятельств выполняемых Гилле задач тянет не больше, чем на выговор. Более того, Гилле в беседе со мной заявил, что счел себя в результате ваших действий оскорбленным и на основании приказа СС-рейхсфюрера о защите чести и достоинства члена СС, который вы только что упомянули, попросил меня найти ему секунданта в звании не ниже СС-штандартенфюрера, чтобы тот мог передать вам вызов на дуэль в том случае, если он, Гилле, не будет отдан под суд СС. Скажу сразу: пока оснований для отдачи Гилле под суд СС я не усматриваю. Полагаю, что его недостаточное руководство личным составом во время проведения акции заслуживает самого строго взыскания, но со стороны его непосредственного начальства. И не более того!

— Я понял вашу позицию, господин оберфюрер, — сдержанно ответил я. — Но я не совсем понял, чего вы ожидаете от меня.

— Ценю вашу боевую прямоту, штандартенфюрер! — усмехнулся Шарфе. — И потому скажу тоже прямо: если вы сочтете возможным направить в ответ на мой устный запрос новый рапорт, в котором найдете извиняющие Гилле мотивы в силу конкретной специфики обстоятельств, в которых проводилась операция, то ваш рапорт, как и показания основного свидетеля, лягут в качестве фундамента в основание дела. Еще раз подчеркну: любое уточнение ситуации в новом рапорте с вашей стороны никто не сочтет как попытку что — то приукрасить или изменить, — лишь как желание прояснить ситуацию до конца Отмечу особо: такой факт будет приветствоваться как дополнительное свидетельство вашей искренности и ответственности. Разумеется, мои слова вы ни в коем случае не должны воспринимать как давление или попытку такового. Надеюсь, штандартенфюрер, что я оказался предельно ясен и дополнительные разъяснения не требуются?

— Да, господин оберфюрер! — ответил я, поднимаясь из кресла. Все действительно было предельно ясно, но сдаваться просто так не хотелось. Ужасно не хотелось, чтобы Гилле и Штраух вот так просто прогнули бы меня на выгодное им решение. Может, согласиться на дуэль? Вряд ли Гилле хорошо стреляет.