Байки под хмельком - [45]

Так вот, своих бывших собутыльников мой Федосыч не только презирал даже сочувствовал им. Звонит ему порой старый знакомый по компании, спрашивает:

— Федосыч, как политуру пьют?

Федосыч в свои талмуды зырк и через минуту-другую рецепт выдает.

Так, мол, и так.

Полистал я записи Федосыча и лишь поразился народной смекалке и изобретательности.

В деревнях одной хлеборобной области вдруг стали исчезать последние комбикорма, в состав которых входили дрожжи. Были изобретатели, кто для крепости добавлял в самодельное пойло махорку, нюхательный табак, гашенную известь и даже… куриный помет. Большим успехом у похмеляющихся пользовались сэндвич с гуталином. Нет сам гуталин не ели. Намазывали его на хлеб, и спирт с гуталина пропитывал хлебный мякиш. Так вот, этим самым мякишем и похмелялись. Были деятели, они умудрялись пить разбавленный ацетон или морилку.

Есть факт, что в 19 веке врачи зарегистрировали в Сибири алкоголика, который надирался керосином. Между прочим об русском «уникуме» раструбил на весь мир немецкий этнограф Вильгельм Йост. Наши современники же пошли дальше — не брезговали политурой и средством для очистки стекол, называемым в народе «блошка». Советские моряки из судового НЗ употребляли даже жидкость для обтирания трупов. Конечно, особенным «аристократством» считалось употребление огуречного лосьона — влил пузырек и ощущение, что и закусил сразу. Употребляли и дихлофос — люди оказались живучей тараканов.

Все у Федосыча по конвертикам и по полочкам разложено. Кто и от чего отравлялся. Кто озверел, кто похудел… Заветная была у Федосыча мечта открыть музей истории употребления нетрадиционных спиртных напитков. А пока, каждую годовщину к Федосычу приходят друзья по бутылке, выставляются на столы, банки с гуталином, бутылки с огуречным рассолом и всякое другое из нетрадиционного. Но пьют, правда, только кристалловскую водочку. А об остальном вспоминают, как о «лучших» годах их безалкогольной жизни.

Федосыч, правда, не пьет, только стопарик поднимает.

1997 г.

Водка из нефти

Как-то Никита Сергеевич посетил нефтеперегонный завод. Генсека решили удивить, и на широком подносе поднесли рюмку водки с водкой.

Когда Хрущев её опрокинул в рот, ему сказали, что сея водка выгнана из продуктов переработки нети.

Удивленный вождь сразу занялся экономикой. «Сколько пшеницы и кукурузы мы ежегодно расходуем на водку?» Кто-то из свиты назвал внушительную цифру.

Внушительная цифра, как и водка из нефти ударили в голову и вождь произнес:

— Будем гнать из нефти… Пусть ученые просчитают…

И ученые просчитали. Не экономисты, а генетики провели исследования, в одной партии подопытных мышей в рацион добавляли пшеничную водку, другим — нефтяную. «Стадо», каждый день похмелявшееся «керосинной» быстро вырождалось.

Зато экономисты сделали вывод: водка из нефти и для народа была бы дешевле и для государства прибыльнее. Другой вопрос: смогла бы спасти нефтеводка страну, и её правительство, которое с прибылью не смогло распорядиться нефтедолларами, вырученными от продажи топливного сырья.

Кстати, спустя три десятилетия в честь известных нефтяных компаний были названы новые сорта водки. На этикетках бутылок было написано «Юкосовка» и «Лукойловка». Правда произведена сорокаградусная была не из нефти, а из отборного пшеничного зерна. Никите Сергеевичу такое расточительство на вряд ли бы понравилось…

1997 г.

Накаркал

Это было почти что в первые дни перестройки. Когда объявили борьбу с пьянством. Такое неудобство сразу появилось. Главный редактор, прошел по всем кабинетам и предупредил, что мы на рабочем месте — ни одной рюмашки. Все понятливо кивали головами: что, мол, мы не понимаем значимости момента что ли?

Однажды после рабочего дня заскочили в забегаловку пропустить по стаканчику и досиделись до позднего вечера, пока нас не выкинули из кафешки уборщицы.

Понятно: утром головы у всех троих словно ватой набиты. Никакие мысли мозги не посещают кроме одной — похмелиться бы. Блудили по отделам, вздыхали «Ох хреново» и проклинали портвейн. Редактор отдела предложил: давайте, кто меньше производных слов от матерного «хреново» напишет, тот и бежит за бутылкой, как раз полчаса до открытия винного отдела осталось.

Мы с редактором как-то упражнялись, что-то думали, а Славка написал лишь три слова: «Очень мне хреново» и не прочь был уже нестись к винной точке.

Через минут пятнадцать он был уже в редакции. Принес беленькую. Тут же открыли, разлили по стаканам. Славка и редактор сразу залпом выпили свое, занюхали рукавом. А я как посмотрю на стакан — сразу тошнить начинает. Не могу без закуски.

— Дай пей, ты! — торопит редактор отдела, — А то сейчас главный зайдет. Точно скандал устроит.

— Не каркай, — говорю ему в ответ и поднимаю стакан. Набираю воздуха в легкие и… не лезет.

Поставил его обратно на стол — не могу без закуски. Стали шарить по всем столам — может быть где-нибудь корочка хлебца завалялась.

Ничего кроме тараканов. В это время дверь открывается и заходит главный. Сразу к редактору, да так зло обращается:

— Ты когда месячный план сдашь?

Редактор и слова не успел сказать, а главный на стол зырк и стакан с водкой увидел.