Байки офицерского кафе - [31]

Когда они вернулись, во всех кабинах отзывались и Москва, и другие города России, заказанные ранее. С той поры больше проблем с телефонной связью у защитников Отечества не возникало.

Я того все…

Служить на Кавказе было непросто. Личный состав процентов на восемьдесят, а иногда и на все девяносто был из местных. А это означает, что в группе служили грузины, армяне, азербайджанцы, осетины и другие жители многонационального Северного Кавказа. Нет, служили и русские, но часто тоже местного разлива, что бывало хуже любого солдата из названных национальностей. Славян из России, Украины и Белоруссии было совсем мало. За них взводные всячески боролись, тянули на спичках, бросали на пальцах, кто кому достанется.

Каждый призыв в части возникал армянский бунт. Молодые, приехавшие из Армении, почему-то всегда считали, что теперь в части будет все совсем не так, как до них. Что теперь порядки будут устанавливать они. В один из вечеров это, как правило, выражалось в открытом неповиновении сержантам с применением против них физической силы. Армян было много, и они думали, что поэтому они непобедимы. Каждые полгода сержанты, которые также были самых разных национальностей, совместно с офицерами «месили дашнаков», выравнивая их гордый профиль и делая, путем мануальной пластики, его более адаптированным к славянскому. После этого все вставало снова на свои места. На первый взгляд, управлять таким войском просто невозможно. Не говоря уже о решении разведывательно-диверсионных задач в тылу противника. Однако это отнюдь не так. При формировании 459 отдельной роты спецназ из Чирчикской, Капчагайской бригад было отправлено по одной группе. Из Лагодехской — две. Так вот, по свидетельству офицеров роты, самыми лучшими были лагодехские солдаты. Сто семьдесят третий отряд, сформированный в Лагодехи, также был укомплектован и начал боевую деятельность намного эффективнее 154-го и 177-го, уже находившихся в Афганистане с 1981 года. Да и до самого вывода войск оставался одним из самых результативных.

В чем же секрет, спросите вы?

Их много, но один из них — знание национальных особенностей подчиненных.

В карауле отдыхающей смене запрещено укрываться шинелями. Не вдаваясь в причины этого запрета, скажу лишь, что спать все же лучше, укрывшись. Спать, если холодно, одетому в шинель, как того требует устав, не здорово. Поэтому обычно караульные стремятся нарушить этот запрет. Однако начальник караула и проверяющие лица борются с этим нарушением. Как-то раз, будучи начальником караула, я засек, что мои старослужащие и сержанты спят под шинелями. Я приказал унести шинели. Когда молодой боец выполнял мою команду, один из сержантов сказал ему на родном языке что-то. Языка я, конечно, не знал, но о сути сказанного догадался. Мол, начкар все равно сейчас ляжет спать — его время отдыха. А ты тем временем нам шинели обратно принесешь. Тогда я сказал магическую фразу: «А кто шинелями в карауле накроется, я того все..!».

Разочарованию моих подчиненных не было предела. А суть была вот в чем. На Кавказе считается страшным оскорблением, если ты ругнулся, упомянув кого-то из родственников. Если для русского человека «е… твою мать», как с добрым утром, то на Востоке это воспринимается буквально. Тем не менее, как бы в шутку, они иногда переругиваются. «А я твой рот… А я твой жоп… А я…» — и так далее. Причем здесь могут упоминаться все родственники. Самым страшным считается сказать: «А я е… твое все и живое, и мертвое!». Это означает, что у собеседника не осталось ничего не оттраханного и никого нет из родственников ни среди живых, ни среди мертвых, кого бы не коснулся детородный орган оппонента.

Если человек не хочет, что бы кто-то делал то или иное, он часто говорит: «Я того все кто сделает то-то». И тогда считается, что если другой человек знал, что так было сказано, и все равно сделал что-то, что говоривший как бы запретил, его действительно поимел говоривший. Дурь, конечно, но таковы национальные особенности. Именно знанием их я и воспользовался. Скажу, что сразу после сказанного мной, сержанты по-русски молодому сказали, чтобы шинели не приносил.

Мой сослуживец Вася Шараевский, командуя «партизанами», даже строил их таким образом. Он объявлял: «Кто не встанет в строй через минуту, того все…». Самое смешное в том, что взрослые мужики, призванные на переподготовку, спешили в строй, услышав это. До этого можно было подавать команду «Рота! Становись!» хоть до второго пришествия Христа.

О том, как болезненно реагируют местные на всякого рода ругательства, может свидетельствовать такой случай. Однажды Гриша Бородин, будучи начальником караула, был свидетелем такого диалога двух арестованных. Армянин подрался с азербайджанцем и теперь, сидя в разных камерах гауптвахты, переругивались, виртуально трахая родственников друг друга самыми извращенными способами. Когда же не осталось девственников ни с той, ни с другой стороны, один из них нашелся и выдал фразу: «А я имел тот гвоздь, на котором висит портрет твоей семьи!». Что тут началось! Оскорбленный таким изощренным способом чуть не вынес дверь своей камеры, пытаясь добраться до обидчика.