Байки из институтской курилки - [8]

А я для себя окончательно понял, что в АН только занимаю чужое место и маюсь дурью, надо идти туда, где есть применение лично мне как инженеру. Через два месяца я уехал в Западную Сибирь, где и обнаружил, что весь развитый социализм стоит на перспективу на крайне зыбком основании морской нефтедобычи из-под трехметрового дрейфующего льда. Чем дело кончилось, все, в общем-то, в курсе. Ну, а стомиллионных нефтеперегонных установок, слава Богу, никто в мире не строил и не строит.

* * *

Был у нас в институте однажды скандал по причине развития в СССР ранее не существовавшей социологической науки. Проводила какая-то сука анонимное анкетирование под крышей Октябрьского райкома. Им кандидатские сочинять, а в нашей конторе неприятности - на два вопроса плохая статистика ответов. Большинством голосов наши ученые ответили "да" на вопросы: "Может ли мужчина грубо обращаться с женщиной?" и "Может ли член партии посещать церковь?"

Пришел какой-то деятель из райкома, собрали трудящихся от академика до лаборанта, начал он нас всех лечить. А надо Вам сказать, что в 30-х годах почти всем академическим институтам навесили по проблемной лаборатории, чтоб заниматься прямой пользой для народного хозяйства. В ИОХе им. Зелинского это было подразделение по лесохимии, или, как его любовно называли ученые - лаборатория проблем стоеросовой химии. Ну, и заведующий этой лаборатории традиционно был секретарем парторганизации института. В наше время это был к.х.н. Ёлкин Николай Васильевич, что, конечно, всех радовало еще больше.

Начали они с райкомовцем в два голоса на эту тему читать проповедь про неправильные ответы и низкий уровень сознательности. А в ИОХе был среди прочего совершенно беспартийный доктор наук Смит Вильям Артурович, причем при таких фамилии и имени он еще был по национальности венгр, что, согласитесь, уж вообще ни в какие ворота не лезло. Он-то это дело и прекратил, задав встречные вопросы.

"Вот Вы, - говорит, - товарищ сверху, никогда-никогда женщину не ударите?" - "Никогда!" - "А если это Фанни Каплан бежит, сделав свое черное дело?" - "Но это же совсем другое!" - "А в анкете это как-то оговорено?" - "Но ... а ... мэ ... . Ннет", - "Какие претензии?" - "А Вы, товарищ Ёлкин, на конференцию в Париж ездили?" - Тот сознался. - "В Соборе Парижской Бога Матери были? Между прочим - действующая церковь!" - "Но это же памятник архитектуры", - "В вопросах это как-то учитывается?"

Тем и спаслись, спасибо мистеру Смиту за солдатскую смекалку.

Кстати, о парижских командировках наших ученых. Одна из них благодаря Сергею Никитину и Дмитрию Сухареву стала широко известна в совершенно далеких от химии кругах по песенке "Саша Дулов, прославленный бард был в Париже в порядке обмена ...". Хотя, помнится, что Дулов на Ученом Совете докладывал, что был совсем не там, а в Орлеане либо Лионе. Точнее не припомню, но точно, что не Париж.

А вот люди из дружественного Института Химической Физики были, по рассказам, совершенно потрясены, когда, оказавшись проездом в этом самом Париже после конгресса в Барселоне, увидели, что весь город заклеен плакатами, приглашающими на новый кинофильм "Эммануэль". Они никак не предполагали, что их академик так широко известен и о нем уже снимают во Франции киноэпопеи. Потратились даже некоторые из своей скудной свободно-конвертируемой валюты, чтоб посмотреть - что же там такое показывают про Николая Марковича?

Вспомнили Дулова, давайте уж продолжим. Приезжал Александр Андреевич несколько лет назад с гитарой к нам на Средний Запад. Ну ... не Пенкин, конечно. Не Наташа Королева. Человек тридцать всего и собралось, даже неудобно перед действительно выдающимся деятелем того, что называют бардовским движением и что было выдохом души поколения шестидесятых. Того поколения, которое нынче так модно и безопасно оплевывать. Помните - "По тропиночке узкой на северо-запад. Низко вытянет стланик мохнатые лапы ..."? Может быть, правда, в этом случае не очень хорошо сработали организаторы концерта. В перерыве подошли мы с внуком к нему, засвидетельствовать почтение. Удивительно, но он меня вспомнил. Ну, или из вежливости сделал вид, что вспомнил.

Во всяком случае, сказал: "Вы ведь в одной комнате с Сашей Г. работали? А знаете, он ведь ушел из Академии, работать в коммерческую структуру. Но иногда он находит время, приезжает в институт, и мы с ним немного занимаемся вместе научной работой". Честно скажу, что это сообщение надолго вывело меня из нирваны. Саша в давно позабытые годы имел вынесенное из пионерского возраста хобби - шлифовал друг о друга кружочки плоского стекла, так что получались зеркала для самодельных телескопов. Нынче, получается, на место такого же хобби стало то, что тогда было для него основной работой - исследование каталитических реакций.

Что можно из этого вывести для отечественной академической науки - боюсь и думать. А похоже, что она опять возвращается на тот уровень любительства, на котором была при Елисавете Петровне, когда Ломоносов отстаивал себе право немножко поработать в химической лаборатории в промежутках между сочинением действительно необходимых государству для самоутверждения перед Европой хвалебных од на взятие чего-то такого. Собственно, о сокращении расходов на эту - не военную и не промышленно-активную науку - говорили ведь еще и тогда, в 70-х, когда начальников только-только впервые захлестнуло валом нефтедолларов. Изустно передавались слова, приписываемые А.Н.Косыгину: "Науку сокращать - что свинью стричь. Визгу - много, шерсти - мало". Слова эти, как считали научники, отменили предлагавшееся уже тогда уполовинивание академических институтов, но особого уважения руководства к славной советской науке они не демонстрируют. Что уж говорить о теперешних временах?