Байки - [7]

Часам к трем ночи обмывание миновало стадию братания, стадию разговоров о политике и бабах, а также стадию похода за добавкой. В какой-то момент друг-два сообразил:

– А поехали кататься!

– Нет, я пьяный за руль не сяду, ты что?

– Ну, дай хоть из гаража выведу!

Гараж был металлический и стоял посреди темного-темного двора. Темной-претемной ночью. Друг-раз выдал собутыльнику ключи и вышел на балкон – посмотреть. Собутыльник открыл гараж, сел в космолет, завел и обернулся через салон, поскольку выезжать предстояло задним ходом.

И тут, в три часа темной-претемной ночи, посреди пустынного темного двора, в темном пустом гараже друг-два почувствовал, как кто-то мягко, но властно взял его за плечо и, развернув, прижал к сиденью. Хуже всего то, что когда герой обернулся, никого вокруг не было, но чья-то невидима рука по-прежнему прижимала его к спинке.

– Ааа-аа-аа!!! – металлический гараж, резонируя, разнес страшный крик по всему темному-претемному двору.

Все правильно, это был самозастегивающийся ремень безопасности.

Однажды, темным-претемным вечером, юная девушка смотрела фильм ужасов. Смотрела по всем правилам – осталась в квартире одна, выключила весь свет, плотно задернула шторы, забралась с ногами на диван и завернулась в плед. Фильм был очень страшным. Ах, да – и, конечно, темным-претемным. И вдруг в самый отвественный момент девушка почувствовала, как что-то пропозло по ее плечу. Пока волосы девушки становились дыбом, это что-то скользнуло вниз, а на плечо аккуратно легло что-то большое, но вместе с тем невесомое…

– Ааа-аа-аа!!! – соседи были очень рады.

Просто шарик, неделю назад надутый гелием, истратил запас Жизненной Силы и опустился на плечо из-под потолка – сначала веревочкой, а потом и резиновым пузом.

Однажды, светлым-пресветлым днем два звукорежиссера пришли снимать помещение под новую студию. Комнаты было две – побольше и поменьше. Обе без окон. В той, что поменьше, было много строительного мусора, но горел свет. В той, что побольше, тоже наверное что-то было, но лампочки давно перегорели. Поэтому комната была темной-претемной. Звукорежиссер потоньше остался в маленькой комнате, а звукорежиссер потолще отправился проверять большую, пыльную и темную-претемную…

– Ааа-аа-аа!!! – раздалось из темноты, а потом еще какие-то шлепки и стук.

Тот, что потоньше, почуствовал, как по спине пробежали льдинки:

– Тима, что стряслось?!!

– Ничего. Акустику проверяю. А! У! Аа!

Аэрофлот

Страсть к халяве неистребима. В газетном объявлении было написано: "Авиабилеты за полцены" – и я купился. Позвонил, пообщался.

– Вам куда лететь?

– В Москву.

– Завтра в шесть приходите к зданию аэровокзала, справа. Там калиточка есть.

– А что с собой брать?

– Деньги, вещи, документы и деньги. И денгьи не забудьте. Я про деньги уже говорила?

В шесть утра у калиточки собралась бригада халявщиков: я, девушка Ирина, старушка с двумя корзинками и два бритоголовых мужика в малиновых пиджаках и с килограммовыми мобильниками. Утро было хмурым, раговор не клеился. В полседьмого из калиточки к нам вышел мужик в грязной робе и с батоном в руках. От батона он откусывал большие куски и, тщательно прожевав, проглатывал. Завтракал.

– Деньги принесли? – сквозь хлеб спросил мужик и протянул руку в маслянных пятнах. Мы положили в ладонь пять раз по полцены, он смял деньги и сунул в карман:

– За мной.

Развернулся и пошел вглубь аэропорта. Мы просеменили за ним. Преодолев пару больших луж солярки, вошли в ангар. Внутри стоял автобус.

– Садитесь.

Мы обрадовались – казалось, что наконец-то партизанские игры закончились, и началась обычная посадка в самолет. Сейчас автобус подъедет к вокзалу, в него сядут обычные пассажиры, и мы сольемся с толпой.

Если бы…

В ангар вошли пилоты, наш мужик проглотил полбатона и выдал им деньги – из другого кармана. Пилоты сели в автобус и дальше вели себя так, будто в салоне кроме них вообще никого не было. Нас не замечали. Автобус выкатился на волю и бодро побежал по бетонным плитам, но не к вокзалу, а сразу к самолету. Ой, как замечательно! Нас сейчас сразу посадят в салон, а когда остальные пассажиры войдут – мы будем уже там.

Если бы…

Пилоты прошли внутрь, у нашего мужика закончился батон, и провожатый наконец разговорился:

– Значит, так. Сейчас сядете, куда покажут. (Ура! Все-таки сядем!) Потом по салону пройдет проверка – вы сидите тихо. (Как-то не очень понятно) Когда будет можно, вас выпустят – сядете на свободные места.

Стоп… Откуда выпустят?

Поднимаемся по трапу, входим в пузо самолета, и тут мужик открывает какой-то люк в полу:

– Залезайте.

Опа… Это чего, нас в трюме повезут, как пиратский жемчуг? Хотя – сказали же: выпустят. Ладно, лезем.

Внутри ничего не оказалось, только тусклая лампочка под потолком. От пола до потолка – метр. Сидеть можно. Стоять нельзя. Мы сели на собственные сумки и пригорюнились. Мужики в пиджаках стали обсуждать какие-то свои дела, бабулька расставила корзинки, и вообще, казалось, что только мы с Ириной в первый раз летим под палубой самолета, а остальные давно уже привыкли.

Минут через тридцать в брюхе "Тушки" открылась дверь, и в нее сунулась удивленная чумазая физиономия. Оглядела нас внимательно, изчезла и вернулась с чемоданом. Швырнула его в нас, снова пропала, и кинула в нас огромную спортивную сумку. Началась погрузка багажа в багажное отделение. Мы, как могли, отбивались ногами от прилетающих чемоданов, расставляли их вокруг себя и строили небольшую баррикаду. Физиономия грузчика в последний раз заглянула в люк, крикнула кому-то: "Все!" и скрылась. Люк закрыли.