Байки доктора Данилова 2 - [5]

Разумеется, коллеги все знали, потому что от своих секретов нет. И заведующая подстанцией тоже знала, но предпочитала не встревать. Надо сказать, что на фоне повальной торговли нехорошими веществами, охватившей в те годы столичную скорую помощь, «шалости» Кондратова выглядели невинной детской забавой. Пускай уж забавляется с бумажками человек, если ему так охота.

Но сколько веревочке не виться, а все хорошее когда-нибудь заканчивается…

Однажды Кондратий так умотался, что оставил на вызове прейскурант, причем оставил крайне неудачно — у журналиста, которого интенсивно пролечил от похмелья. Придя в себя, журналист обнаружил на тумбочке прейскурант, изучил его и написал статью под чудесным названием «Цена здоровья». Статья была опубликована в одной популярной столичной газете, которую условно-образно можно назвать «Московским сплетником». К тексту прилагалась фотография одной из восьми страниц прейскуранта.

Возмущенное скоропомощное руководство пригрозило редакции «Сплетника» судом. Редакция в ответ предъявила фотокопии прейскуранта, которые скоропомощное руководство поспешило объявить подделкой, но при этом начало служебное расследование.

Бедного доктора Кондратова взяли за жабры с двух сторон — администрация требовала объяснений, а журналисты приставали с расспросами. Каждой из сторон хотелось доказать свою правоту. Судьба Кондратова не интересовала никого, кроме его самого.

Кондратий поступил мудро — взял больничный, чтобы пересидеть бурю дома. Жаждущий крови Сестричкин тоже поступил мудро — в сопровождении одного из своих прихвостней явился к Кондратову домой с проверкой, которая ничего не дала. Кондратов находился дома, был трезв и двигался так, как положено двигаться при радикулите. На выходе Сестричкин столкнулся с Журналистом, который пришел к Кондратию для разговора по душам и выяснения деталей.

— Какое чуткое у вас руководство, — закинул удочку Журналист. — Нечасто увидишь, чтобы руководитель такого уровня навещал заболевших сотрудников.

— Ели бы так, — вздохнул Кондратий. — Он угрожать мне пришел. Сказал, что если я не стану держать язык за зубами, то исчезну бесследно. Он может такое устроить, спокойно. Он вообще страшный человек, дон мафии в овечьей шкуре. Это же он дал мне прейскурант и квитанции. Буквально принудил меня заняться этим преступным промыслом. Вы думаете, что я ему половину заработанных денег отдавал? Как бы не так! Две трети! И попробуй не отдай — пустят на шаурму. Знаете, кто у него в друзьях?..

Перечислив десяток громких имен, Кондратий счел дело законченным. Смысл этой эскапады заключался в том, чтобы отбить у Журналиста всяческую охоту к продолжению расследования. Дайте опровержение мелким шрифтом и живите спокойно, а не то…

Но Журналист оказался прытким и смелым. Настолько смелым, что назавтра явился к Сестричкину и начал разговор с предупреждения: «Если со мной что-то случится, то компроментирующие вас материалы будут отправлены в соответствующие инстанции…». В процессе беседы с Журналистом Сестричкин впал в истерику, закончившуюся гипертоническим кризом. С ним такое часто случалось. Истерика окончательно убедила Журналиста к причастности Сестричкина к затее с прейскурантами. Невиновный человек так нервничать не станет.

Разруливать ситуацию пришлось департаменту здравоохранения, который тогда по-революционному назывался «комитетом». Газету, что, называется «дожали». Вместо второй статьи «Сплетник» опубликовал опровержение первой.

Доктор Кондратов отрицал свою вину стойко, как партизан-герой в фашистских застенках. Ничего не видел, ничего не знаю, да — на вызове был, но никаких прейскурантов не оставлял и денег не брал. Сестричкин — дон мафии? Да сроду я такой чуши никому не говорил!

Спасло Кондратия то, что у Журналиста не сохранилась квитанция с его подписью, а был только прейскурант. Да мало ли откуда мог взяться прейскурант? Знаем мы этих журналюг — они еще и не такое выдумать могут.

— На вызове был, от повышенного давления лечил, как в карте написано, никаких денег не брал!

Эта фраза настолько въелась в сознание Кондратия, что он иногда выдавал ее машинально. Едет в машине и вдруг: «На вызове был…». Или во время пятиминутки скажет.

Все жалели Кондратия, один только злобный главный кадровик желал ему зла.

— Вы понимаете, что мы с вами вместе работать на «скорой» не сможем? — пригрозил Сестричкин во время встречи, которая по его прикидкам должна была закончиться увольнением доктора Кондратова.

— Валите обратно в участковые врачи, если вам так хочется, — ответил Кондратий. — Я никуда уходить не собираюсь.

— Вышибу! — грозно рявкнул Сестричкин.

— Должности лишитесь за необоснованное увольнение, — пригрозил в ответ Кондратий. — Доказательств же у вас ровно столько, сколько в голове ума.

Насчет ума — это не в бровь, а в глаз. Энергии, аккуратности, карьерного рвения и презрения к нижестоящим у Сестричкина было, что называется, выше крыши, а вот умом его природа обделила. Во время работы выездным врачом он получил прозвище Дубовая Голова, а такие прозвища на «скорой» просто так не даются, их заслужить надо.