Байки доктора Данилова 2 - [19]

С неприятным человеком лишний раз связываться не хочется. Жаловаться на него начальству тоже не хочется — боком может выйти. Журкин при каждой дискуссии непременно обвинял оппонентов в разных грехах по схеме: «Да чем на нас наезжать попусту, лучше бы в своем бардаке порядок навели!». Пожалуешься на такого — он на тебя встречную бочку покатит и неизвестно, чья бочка окажется больше. О бомжетерапии тоже все знали…

В результате количество нареканий на работу подстанции при исполнении обязанностей старшего врача Журкиным уменьшилось настолько, что когда заболевший старший врач ушел на пенсию по инвалидности, у Журкина сняли приставку «и.о.» и даже выдали ему внеочередную премию за хорошую работу. (Кстати говоря, без согласия Сестричкина этого бы никогда не произошло).

Журкин работает старшим врачом до сих пор. Прозвище Фашист давно забыто. Теперь его ласково-фамильярно зовут по отчеству или Батей, несмотря на то, что он заведующий подстанцией, а всего лишь старший врач. И правильно зовут, потому что он всем заместо отца родного — всегда защитит.

О пользе ненависти (посвящается восьмой марте, а также Кларе и Розе…)

Однажды 7 марта доктор Соковиков соврал жене. Он сказал, что уходит на сутки, хотя на самом деле дежурство было полусуточным. Хотелось устроить жене сюрприз — заявиться около полуночи домой с подарком, цветами и тортиком. Неожиданная радость приятнее ожидаемой.

Сюрприз жены оказался не в пример круче. Соковиков застал ее в постели с любовником, на пике интересного момента. Любовник был крепок физически и считал нападение лучшим способом защиты. А еще он был злым — не только вырубил Соковикова с первого же удара, но и долго месил ногами. В результате Соковикова госпитализировали с переломами носа, нескольких ребер и малой берцовой кости.

Когда Соковиков выписался, то обнаружил, что за время его отсутствия жена вывезла из квартиры (его, между прочим, квартиры) все ценное, вплоть до холодильника. Даже кондиционер на кухне демонтировала — подготовилась, так сказать, к разводу.

Уголовное дело по причинению тяжких повреждений быстро закрыли. Жена сказала, что она была одна, когда Соковиков приполз домой избитым. Родители любовника сказали, что их сын с вечера до утра был дома. Соседи, слышавшие два мужских голоса, предпочли не встревать в чужие разборки. Такие вот дела.

От всего пережитого Соковиков стал ненавидеть женщин, всех подряд. Даже фельдшеров себе в бригаду требовал только мужского пола, говорил, что к женщинам боится спиной поворачиваться. Многие коллеги беспокоились, что Соковиков подастся в геи, но обошлось. Со временем он оттаял и даже закрутил роман с фельдшером Барановой. И стали они работать на одной бригаде…

Прошло три года. Однажды после дежурства, Баранова рассказала народу о героическом трудовом подвиге, совершенным Соковиковым на «авто» — вызове на автомобильную аварию.

— Машина всмятку, водитель — в желе! — тараторила Бараонова. — Скорее мертв, чем жив. Вот никаких шансов, от слова «совсем». Но Юрка сотворил чудо. Он так работал, будто у него восемь рук. Мы с водилой шприцы ему подавать не успевали. И что вы думаете? Сдали мужика в реанимацию стабильным. Будет жить! И это Юрка подарил ему жизнь!

Заведующая подстанцией воодушевилась и сказала, что проследит за судьбой пострадавшего. Если он таки выживет, то можно пригласить кого-то из газетчиков и сделать позитивный репортаж о «скорой», а то ведь только помоями поливают.

— Не будет вам позитивного репортажа, — мрачно сказал Соковиков. — Этот хмырь — бывший любовник моей бывшей жены. А теперь он ее муж.

— Ну ты даешь! — восхитился доктор Абашидзе. — Этого гада спасал, который тебе рога наставил и избил? Вай, молодец, я бы так не смог. Я не стал бы ему мешать помирать. Может, даже, и помог бы, не знаю. Клятвы клятвами, а есть вещи, которые простить невозможно.

— Я сначала тоже хотел не мешать, — усмехнулся Соковиков. — Но, когда разобрался, понял, что ходить он впредь сможет только под себя, а передвигаться будет только в коляске. И когда я это осознал, то понял, что должен спасти его во что бы то ни стало. Будет он у нее камнем на шее висеть — хорошо. Бросит она его — тоже неплохо. Вот и спас. Когда врачу реально нужно, чтобы пациент выжил, у пациента не остается выбора.

— А прикольно будет, Юра, — сказал я, — если он потом к тебе приедет на коляске с бутылкой и извинениями и вы подружитесь на всю жизнь. Но ее он при этом не выгонит и она его тоже не бросит, но в душе ее снова потянет к тебе…

— Я вот удивляюсь, — перебил меня Соковиков, — что ты на «скорой» забыл? Тебе бы книжки писать.

И ведь напророчил…

Гоа-муа

Доктор Воронина собралась в отпуск на Гоа.

— Езжай в Турцию, — советовали ей коллеги. — Ближе, дешевле, комфортабельнее, в любой ресторан спокойно зайти можно, не отравишься…

Но Ворониной хотелось экзотики, пускай и немного рискованной. Готовилась к поездке она очень ответственно — штудировала путеводители, выучила несколько индийских фраз и даже разузнала, что оттуда можно привезти для продажи, чтобы хотя бы частично окупить расходы на поездку.

— У меня такое чувство, что там со мной произойдет нечто невероятное, — говорила Воронина. — Нечто этакое… Ну не знаю! Может, наконец-то, мужика подходящего встречу…