Байки деда Игната - [43]
Сполошно загудели по всей округе набатные колокола, и все, кто мог держать в руках какое-либо оружие, вышли на защиту своих селений.
Батько Тиховский мог отсидеться за крепостным тыном. Но то был настоящий рыцарь-казак, защитник и радетель родной земли. Прихватив одну пушку, он с двумя сотнями спешившихся казаков догнал горцев и крепко ударил по их тыловой ватаге. Под меткой картечью и огнем из «ружниц» полегло немало абреков, и налетчикам пришлось повернуть часть своих сил на отчаянную горстку казаков.
Бой был никак не равным: на поредевшие ряды черноморцев валом валили все новые и новые толпы азиятов. Окруженные со всех сторон, казаки отстреливались до последнего патрона, а потом в рукопашную бросились на прорыв — один против двадцати… И тут к черкесам подошла конница. Смертным боем бились казаченьки, и почти все до одного полегли на том ратном поле. Славную смерть принял и их предводитель — седоусый полковник Левко Тиховский. Сражаясь в первых рядах, он был не единожды ранен и, истекая кровью, продолжал отбиваться от наседавших врагов, пока не был изрублен ими на куски.
Недаром то место исстари звалось «раздорами» и, видать, не только потому, что Кубань тут «разодралась» на два потока, но еще и оттого, что именно здесь проходили частые стычки-бои, драки-раздоры.
Среди погибших казаков Ольгинского кордона было и двое двоюродных братьев нашего Касьяна — деда нашего деда Игната. Вечная им память, и пусть пухом будет принявшая их земля. Тех братьев еще недавно поминали в станичной церкви, яко воинов, павших на поле брани за други свои, а ныне молятся о спасении их душ вкупе со многими иными, имена коих Бог веси…
Геройское сражение отряда славного батьки Тиховского во многом ослабило удар абреков на Ивановский курень — им удалось ворваться лишь в крайние хаты той станицы. Но горя и слез беззащитным людям налетчики принесли немало. Услышав женские вопли и детский плач, квартировавшие в Ивановке егеря бросились на выручку и вышибли нападавших в поле, где они попали под удар подмоги, примчавшейся из ближайших куреней.
Сгоняя захваченный скот в гурты, разбойная орда стала вытягиваться к обратной дороге. И надобно ж было такому случиться, что в тот Богом проклятый день третий брат Касьяна, самый старший и числящийся уже в стариках, оказался на одном из дальних стеблиевских хуторов, куда он после Крещения заехал проведать свою дочку Горпыну (Агриппину) с детьми, а заодно и помочь ей по хозяйству — ведь зять отбывал свою очередь на кордоне. По стариковской привычке он встал очень рано, до света, и пошел на баз — «до худобы», сменить подстилку, задать корму…
И тут до его слуха донеслась ружейная пальба, невнятный гомон, и вся округа неожиданно осветилась зловещим огнем близкого пожарища. Дед схватил вилы и бросился из конюшни, и почти у дверей увидел юркого азията, в руках которого полыхал просмоленный квач. Не задумываясь, старый казак всадил в него вилы, без всякой натуги приподнял его и сбросил «на гнояку» (на навоз) — то ли абрек оказался легким, то ли у деда в горячке сил прибавилось, но только совладал он с той вражиной чрезмерно легко. А из хаты вдруг донесся захлебный вопль его дочери — видать, туда тоже ворвался какой ни то непрошенный гость.
Казак опрометью бросился в распахнутую дверь дома и увидел, что его Горпына, девка в немалой силе и крепкая в кости, приперла черкеса к стене рогачом (ухватом). Она только что собиралась вытянуть из печи чугун с какой-то запаркой для скотины, как в хату вскочил тот абрек. Дед проткнул супостата вилами, и тут его достал третий азият. Правда, удар пришелся по левому плечу старика, потому как в тот момент Горпына высвободившимся рогачом съездила бандюгу «по въязвам», тот упал на колени и на карачках выметнулся из хаты, только его и видели…
Вот такой смертельный бой принял под старость старший брат нашего Касьяна, бой кровавый и памятный. Черкесов из хутора выбили примчавшиеся казаки, а дед вскоре оправился от раны, хотя рука его «сохла» всю оставшуюся жизнь. Он протянул долго, и на девятом десятке своих годков любил вспоминать те вилы и тот рогач, которыми отбивались они с Горпыной от вражьей напасти. У казака, когда надо, и дышло стреляет, так что удивляться тут нечему…
— Отож, — вздыхал дед Игнат, — може, они и не отбились бы от абреков, если б в хутор не ворвался казачий отряд. Но и не подставляли свои головы безропотно… Ох, случались страшенны дела и в стародавни дни-денечки. Шо було, то прошло… Да, большой беды наделали в тот раз абреки-кавказцы на нашей земле. Перемогла вражескую напасть каждодневная готовность к бою любого казака, будь он в строю или дома. Вот и тогда не дали они вражьей орде разгуляться по кубанским куреням. Да, была у них сила, да с нами Бог, а где Бог, там и правда. Абрекам дорого обошелся тот дерзкий набег, настолько дорого, что у них навсегда пропала охота к подобным массовым нападениям на казачьи земли.
Потом я, помня дедов рассказ, читал про Ольгинский кордон. Сам Суворов облюбовал это место и установил тут небольшую, но крепкую крепостицу — «фельдшанц Левый», а поблизости, ниже по Протоке, настоящую крепость Благовещенку. Близ остатков того фельдшанца и возник в свое время казачий кордон на кубанском рубеже России. После черкесского погрома 1810 года его быстро восстановили и он долго еще служил свою нелегкую службу, прикрывая одну из знатнейших переправ через Кубань.
М.В. Ломоносов, как великий ученый-энциклопедист, прекрасно понимал, какую роль в развитии русской культуры играет изобразительное искусство. Из всех его видов и жанров на первый план он выдвигал монументальное искусство мозаики. В мозаике его привлекала возможность передать кубиками из смальты тончайшие оттенки цветов.До сих пор не оценена должным образом роль Ломоносова в зарождении русской исторической картины. Он впервые дал ряд замечательных сюжетов и описаний композиций из истории своей родины, значительных по своему содержанию, охарактеризовал их цветовое решение.
В основе автобиографической повести «Я твой бессменный арестант» — воспоминания Ильи Полякова о пребывании вместе с братом (1940 года рождения) и сестрой (1939 года рождения) в 1946–1948 годах в Детском приемнике-распределителе (ДПР) города Луги Ленинградской области после того, как их родители были посажены в тюрьму.Как очевидец и участник автор воссоздал тот мир с его идеологией, криминальной структурой, подлинной языковой культурой, мелодиями и песнями, сделав все возможное, чтобы повествование представляло правдивое и бескомпромиссное художественное изображение жизни ДПР.
Кто такие чудаки и оригиналы? Странные, самобытные, не похожие на других люди. Говорят, они украшают нашу жизнь, открывают новые горизонты. Как, например, библиотекарь Румянцевского музея Николай Федоров с его принципом «Жить нужно не для себя (эгоизм), не для других (альтруизм), а со всеми и для всех» и несбыточным идеалом воскрешения всех былых поколений… А знаменитый доктор Федор Гааз, лечивший тысячи москвичей бесплатно, делился с ними своими деньгами. Поистине чудны, а не чудны их дела и поступки!В книге главное внимание уделено неординарным личностям, часто нелепым и смешным, но не глупым и не пошлым.
В книге Рудольфа Баландина читатель найдет увлекательные рассказы о странностях в жизни знаменитых интеллектуалов от Средневековья до современности. Герои книги – люди, которым мы обязаны выдающимися открытиями и техническими изобретениями. Их гениальные мысли становились двигателем человеческой цивилизации на протяжении веков. Но гении, как и обычные люди, обладают не только достоинствами, но и недостатками. Автор предлагает ответ на вопрос: не способствовало ли отклонение от нормы, пусть даже в сторону патологии, появлению нетривиальных мыслей, решений научных и технических задач?
В книге собраны очерки об Институте географии РАН – его некоторых отделах и лабораториях, экспедициях, сотрудниках. Они не представляют собой систематическое изложение истории Института. Их цель – рассказать читателям, особенно молодым, о ценных, на наш взгляд, элементах институтского нематериального наследия: об исследовательских установках и побуждениях, стиле работы, деталях быта, характере отношений, об атмосфере, присущей академическому научному сообществу, частью которого Институт является.Очерки сгруппированы в три раздела.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.