Байкала-озера сказки Том II разд.1 - [13]

— Ошибся ты, старик, что стал развязывать мешок. Нужно было одним ударом ножа прирезать волка. Сделай так сейчас.

Старик взял нож, размахнулся. Распорол волку живот сквозь мешок.

— Вот теперь можешь выпустить из мешка, — сказала лиса и убежала.

ХВАСТЛИВАЯ СОБАЧОНКА

В знойный полдень, обливаясь потом, везла старая лошадь тяжелый воз, а маленькая собачонка бежала рядом, прячась в тени телеги, и громко лаяла.

К вечеру лошадь едва-едва дошла до хозяйского дома. Хозяин выпряг ее и привязал к столбу. Собачонка легла рядом, жалуется:

— Ох, устала! Худое житье, хоть умирай.

— А что ты делала? Отчего устала? — спросила лошадь.

— Бесстыжая, еще и спрашиваешь! Да я же тебя лаем подгоняла. Ты бы, старая кляча, и сейчас тащилась по дороге.

Собачонка хвост кверху задрала, гордая, важная похаживает.

Ударила лошадь сердито о землю копытом — хвастливая собачонка пугливо поджала хвост и убежала.

СПАСЕННЫЙ ОГОНЬ [9]

В давние-давние времена жил черт. Жил-жил и видит, что человеку очень хорошо: сидит он около огня, греется, жарит мясо, ест вкусную пищу, и тепло ему, человеку. Черту стало завидно, и он задумал похитить у человека огонь.

Подойдет черт к огню человека, а взять его не может. Черт-то черт, а огня боится и еще пуще боится человека.

Весной появились мотыльки, такие маленькие бабочки, легонькие, красивые, всем на удивление. Мотылек на вид-то хорош, да людям он вредный — портит всякие растения, цветы и даже до деревьев добирается. Вот и приглянулся он черту.

Черт посылает мотылька к человеку украсть у него огонь. Мотыльку все равно, где бы ни делать плохое, — он и согласился.

Подлетает мотылек незаметно, без шума, к человеку и только взялся было за огонь…

— Постой, постой, — говорит человек и тут же поймал воришку. «Как же так? — думает человек. — С таким трудом я добывал огонь, и вдруг его у меня не будет!»

Рассердился человек, но убивать мотылька не стал, а вырвал у него язык, чтобы он не водился с чертом, не прислуживал ему.

Сидит человек и опять думает свое: «Нет, никому не отдам огонь. Огонь ведь что солнце. В нем — мое спасение и жизнь. С ним не пропаду…»

Прилетает мотылек к черту, а говорить не может. Черт спрашивал-спрашивал, а тот молчит. Еще раз посылает его. Второй раз подлетает мотылек к человеку, вертится около его огня, говорить не может и падает в огонь…

Тофалары и говорят:

— Потому мотылек в огонь залетает, что связался он с чертом…

СТАРЫЙ АЛЯДАЙ

У старого Алядая была пегая лошадь. На ней он пахал свою землю. Подошел однажды к нему медведь и сказал:

— Старик Алядай, какая у тебя красивая лошадь — пегая. Ты сам ее сделал такою?

— Да, я сам, — пошутил старик.

— Сделай меня пегим.

Старый Алядай вспомнил, как этот медведь разорял у него пчелиные ульи.

— Пегим стать очень трудно, мучительно. Если вытерпишь, сделаю тебя пегим, — пообещал Алядай.

Медведь согласился.

Старик развел костер, на нем докрасна накалил сошник и говорит медведю:

— Теперь ложись.

Медведь лег.

Старый Алядай снял с костра сошник и бросил его на медведя. Закричал медведь во все горло, вскочил и, не помня себя, побежал в тайгу.

Говорят, с тех пор медведь ни ногой во двор Алядая. Отучил старик разбойника.

СОБАКИ И ЧЕЛОВЕК

Возле чума на синем снегу три собаки сидели: пастушеская Оронка, охотничья Лайка, ездовая Нартка. Собаки спорили. Оронка хвалилась.

— Я человеку первая помощница, мне жирный кусок он бросит… Я ему стерегу самое дорогое — оленей!

— Глупая ты Оронка, я лучшая собака, — отвечает Нартка, — мне человек жирный кусок бросит… Я вожу его добро, без меня он и кочевать не мог бы.

Лайка сердится:

— Эко, хвастуны, без меня бы все оголодали… Ведь я добычу в тайге ищу!

Спорили собаки, спорили, бросились друг на друга и начали драться. Шерсть по ветру летит, снег вокруг красным стал.

Каждая кричит:

— Я лучшая собака!

Вышел из чума человек, собаки подбежали к нему, каждая собой гордится:

— Я лучшая собака! Я добычу в тайге ищу! — хвалится Лайка.

— Нет, я лучшая собака! Я нарты вожу, кочевать помогаю, — сердито отвечает Нартка.

— Нет, нет, я лучшая собака! Я оленей стерегу! — больше всех хвалится Оронка.

Человек смеется:

— Ишь, загордилась… Нет у меня лучшей собаки: всех одинаково кормлю, все одинаково мне дороги, — и ушел в чум.

Обиделись собаки. Каждой хочется быть лучшей, жирный кусок получить. Лайка и говорит:

— Худая у нас жизнь, надо бы от человека уйти, пусть без нас умрет…

Так и сделали. Вышел человек из чума, а собак нет, убежали.

Пришли собаки в тайгу. Увидела Лайка белку, залаяла, по снегу забегала, белку на сосну загнала, хвалится:

— Я свое дело сделала…

А белка на дереве сидит, качается… Тогда Нартка подбегает к Лайке:

— Ты устала… Садись на меня, я тебя подвезу.

Лайка, довольная, на Нартке поехала. Недалеко уехала. Нартка говорит:

— Вот и я свое дело сделала.

А белка на ветке сидит, качается…

Оронка бегает, хвостом юлит, оленье стадо увидела, кругом обежала. Прибежала, запыхалась, на снег села, тоже хвалится:

— Вот и я свое дело сделала.

А белка на ветке сидит, качается…

Подняли собаки носы, на белку смотрят, голодные, рты облизывают. Так сидели долго. Потом жалобно завыли. Ночь прошла, утро забелело. Лайка вскочила: