Батя, Батюшко и Бэмби - [76]

— У меня бабушка вяжет.

— Бабушкин внук, значит? И в схемах разбираетесь?

— Ну, если надо…

Изольда Васильевна села напротив гостя.

— Если надо, и тему для разговора найдете, — заметила она. — Полупатентную резинку я оценила. Телефон вам, конечно, не дам, но скажу, что Славочка приходит заниматься по четвергам к семи вечера. Дерзайте.

* * *

Четыре дня. Прошло четыре дня с тех пор, как Никита вернулся домой из больницы.

Четыре дня, как Оля не видела Дениса.

Это конец. Она знала точно. Еще там, в коридоре, когда обнимала его на прощание — поняла.

И так лучше. Конечно, лучше. Для всех. К Денису очень привык Никита. Да что там Никита — Изольда! Все порывалась узнать, что кроме пряников и котлет любит уездный доктор, чтобы в следующий раз приготовить. А у Оли язык не поворачивался сказать, что следующего раза не будет.

Нет, переписка по телефону существовала. Такая… дежурно-протокольная.

«Как аппетит у Никиты?»

«Как давление у Изольды?»

«Как сама?»

Отвечала. Исправно и вежливо.

«На правах больного Никита постоянно требует фастфуд».

«Изольда держится».

«У меня все хорошо».

Она и себя убеждала, что все просто отлично. Получалось плохо, но Оля твердила эти четыре слова как мантру утром, в обед, вечером, дома, на работе, за рулем.

У меня все хорошо.

Я справлюсь.

Мы справимся. Я, Никита, Изольда.

Эту мантру Оля твердила и когда стояла в коридоре, ожидая окончания сеанса физиотерапии у сына. Никита уже начал курс необходимых процедур. По дороге в больницу ныл, что наверняка больно и что повязка, которая фиксирует руку, неудобная. На повязку он уже раза два жаловался, но Оля просила потерпеть. Что же теперь делать, если такой перелом. А физиотерапия — это не страшно.

— Точно? — спросил подозрительно сын.

— Точно.

— Я у Дениса спрошу.

Оля вздохнула. Надо как-то это прекратить. Как-то… наименее болезненно.

— Потом спросишь, сейчас Денис занят, у него прием, больные. А может, даже операция. Да и мы уже приехали.

В коридорах было людно, много больных детишек. Переломы, гипсы, повязки, синяки… и всем им повезло. Не лежачие, как наверху. В таких стенах мыслить начинаешь по-другому.

— Добрый день, — послышался за спиной мужской голос. Оля обернулась и узнала большого рыжего доктора.

— Здравствуйте, — улыбнулась она.

— Как ваши дела?

— Все в порядке. Жду сына, он на физио, — Оля кивнула в сторону кабинета.

— Отлично. Как нога?

— Нога хорошо, пока не бегает, но скоро будет.

— Я рад.

И больше говорить было не о чем. Он достаточно воспитан, чтобы не лезть в личное, она… тоже. Только доктор Самойлов — друг Дениса. И ей очень хотелось с кем-нибудь поговорить о нем. Только не с кем. С Никитой — нельзя, и так далеко зашли. С Изольдой то же самое.

А она четыре дня не слышала низкий голос, ставший вдруг необходимым.

Бэмби… знаете, Николай Самойлов, ваш друг называл меня Бэмби. Я похожа на Бэмби? Меня никто в жизни так не звал. А он…

— Спасибо вам за помощь.

— Вы уж благодарили, — улыбнулся доктор.

— Да, правда, — Оля обернулась на дверь физиокабинета. — Что-то Никиты долго нет.

— Да вы не волнуйтесь, если бы что-то было не так, вас бы давно вызвали. Просто любая процедура требует времени. А в коридоре оно обычно идет медленнее, чем в кабинете.

— А в операционной?

— Когда как. Но бывают случаи, когда счет идет на секунды.

— Это очень страшно.

— Это наша работа, — в голосе доктора Самойлова были такие спокойствие и уверенность, что Оля подумала: им с Никитой очень повезло попасть в его руки.

У Дениса хорошие друзья. Надежные. Она вспомнила вдруг, как Самойлов после операции подошел к ним, невозмутимый, выдержанный. Два врача, два хирурга.

Вспомнила она и обмен фразами. Был на что-то спор.

— Скажите, у хирургов случаются свои профессиональные споры? Например, на время операции? Кто быстрее управится?

Рыжий доктор даже в лице переменился:

— Никогда.

И Оля поняла, что, не подумав, сказала чудовищную вещь. Только из-за того, что ей хотелось через этого человека еще разочек коснуться Дениса. Дура, какая дура.

— Простите, простите ради бога. Я не хотела…

Положение спас Никита, который вышел из физиокабинета.

Она ругала себя за сказанные слова и по дороге домой, и помогая сыну раздеться в коридоре, и позже, когда, оставив ребенка на Изольду, поехала в офис. Вот что теперь подумает о ней доктор Самойлов, которому Оля обязана здоровьем сына? Как можно было сболтнуть подобное?!

Если бы он не молчал четыре дня, если бы она не соскучилась…

Пошел ты к черту, Денис Валентинович Батюшко!

Денис Валентинович Батюшко по адресу не пошел. Вместо этого он набрал ее номер.

Когда раздался рингтон и на дисплее высветился абонент, Оля вздрогнула, на миг потеряв управление автомобилем, и чуть не въехала в багажник притормозившей перед светофором машины.

Оля выругалась, а телефон продолжал звонить.

— Привет.

— Привет. Мне надо повязку для Никиты передать. У тебя будет время между четырьмя и шестью, чтобы где-нибудь пересечься?

— Повязку? — растерянно переспросила Оля.

— Да, он жаловался, что тянет и фиксация слабая. Я нашел хорошую, немецкую. Вы же завтра на прием? Вот доктор вам ее пристроит вместо старой.

Она слушала его голос. Тот самый, который стал вдруг необходим. Денис говорил немного, только по делу, никаких заигрываний, иронии, Бэмби. Только по существу. А она сидела и слушала… и не сразу поняла.