Батя, Батюшко и Бэмби - [115]

За спиной Дениса Никита елозил лицом о его пальто, вытирая остатки слез.

Однако глаза все равно остались красные, заплаканные, поэтому Оля, открывшая им дверь, сразу встревожилась.

— Что случилось?

Никита вручил Денису свою куртку и молча ушел в ванную. Парню есть над чем подумать.

— Евгений Борисович попрощался с нами, — начал Денис спокойно и размеренно, аккуратно устраивая на вешалку куртку Никиты и свое пальто. — Уехал в очередную длительную командировку. Надеюсь, навсегда. — Обернулся и внимательно посмотрел Оле в глаза. — Но если вдруг будет звонить — пожалуйста, дай мне знать.

После паузы Ольга кивнула.

* * *

Мама позвонила в тот момент, когда Оля раскладывала по полкам выглаженную одежду. Денис принес в спальню трубку и удалился. Он всегда уходил из комнаты, если звонил этот абонент. Оставлял их наедине.

Нажав на кнопку соединения, Оля бесшумно выдохнула и сказала:

— Привет.

— Привет, — в голосе мамы присутствовала нотка активности и деловитости: верный признак, что что-то произошло. — Как дела?

— Нормально, — осторожно ответила Оля.

— Как Никита?

— Тоже хорошо.

— Как его рука?

— Все в порядке.

— Твой отец к вам приезжает?

— Приезжает.

Разговор очень походил на допрос, и Оле хотелось его прекратить прямым вопросом: «Что случилось?», но вместо этого она исправно отвечала.

— А почему ты мне не сказала, что определила Никиту в другую секцию?

— Ты не спрашивала. Но вообще, в прошлый раз мы говорили о том, что Никита учится играть в волейбол. Я думала, ты поняла, что речь идет о секции.

Мама помолчала, а потом многозначительно спросила:

— Ты ничего не хочешь мне сказать?

— О чем?

— О твоей жизни. Почему мать обо всем узнает последняя?

— Узнает о чем?

— Например, о том, что мой внук живет в одной квартире с каким-то мужиком. Оля, ты кого пустила в свой дом? Совсем стыд потеряла?

— Ты откуда все это знаешь? — Оля сглотнула и села на кровать.

Ладони вдруг стали влажными, совсем как в детстве, когда ей предстояло врать, только в этот раз врать она не собиралась.

— Да вот уж знаю, — ответила мама, выдавая интонацией всю степень своей уязвленности.

Оля молчала.

— Что, совсем сказать нечего?

— Кто тебе все это рассказал? — собственный голос звучал глухо.

— Да ухажер твой бывший, который сбежал, узнав о беременности. Что-то часто с ним сталкиваться стала. В последний раз нос к носу у кассы в супермаркете. Хочу сказать, жизнь-то его поистрепала, ощипанный какой-то, плюгавенький. Он, значит, на выход, а я за ним: мол, не узнали меня, молодой человек? А мы вас ждали все эти годы, мы вас искали, что же вы сынка-то так долго не приходили проведать. Сначала он ничего не понял, а потом покраснел, да так некрасиво выругался.

Представить маму в подобной ситуации было несложно. Евгения, как ни странно, тоже. После того случая, когда Денис привел Никиту домой и заявил, что Евгения в их жизни больше нет, Оля не стала расспрашивать о подробностях. Она чувствовала: Денис не собирался о них распространяться. Да и Никита хранил молчание, обмолвился только вечером, что ездили в зеркальный лабиринт, и там было очень страшно, потому что перед собой видишь выход, а рукой натыкаешься на стену и понимаешь: дороги впереди нет, это отражение. И ни слова про отца.

Только когда Евгений перестал появляться, напряжение вдруг отпустило всех: и Олю, и Дениса, и Никиту. Мальчик как-то сразу стал спокойнее и словно более защищен. В его жизни теперь было двое мужчин: Денис и дедушка. Общаясь с ними, Никита жадно компенсировал годы исключительно женского окружения.

Оля наблюдала за этим и боялась спугнуть мир в своем доме.

Совесть не мучила. Она сделала все возможное в плане общения сына и его настоящего отца. Не получилось. Значит, тема закрыта.

А он взял и снова возник.

— Что наговорил тебе Евгений?

— Много всего интересного. Это правда, что он хотел общаться с сыном, а его вышвырнули?

— Нет, неправда, — Оля сильно сжала трубку. Она знала, если сейчас скажет, что правда, то услышит в ответ победоносное «меня обвиняла в невозможности общаться с отцом, а сама поступила так же» — мы договорились о специальных днях, когда ребенка можно забирать, просто…

— Просто?

— …не получилось. У них не сложились отношения, и в последний раз Никита пришел в слезах. Я не думаю, что такое общение нужно моему ребенку.

— Понятно. А какого мужика ты впустила к себе в дом? Этого Дениса? Ты его паспорт видела? И вообще, жить с чужим на глазах у ребенка…

— Мама…

— Нет уж, дай мне договорить! Оля, ты скатываешься вниз. Сегодня один, завтра другой…

— Мама, я замуж выхожу…

— А послезавтра в доме будет притон!.. Что ты сказала?

— Я выхожу замуж, — тихо повторила Оля.

— Это приезжий? Он просил себя прописать?

— Нет, — голос звучал устало, разговор выматывал. — У него есть своя квартира, — и чтобы предотвратить следующий вопрос, добавила: — Мы там все не поместимся, потому что она однокомнатная. Коренной москвич, врач-хирург, у них очень хорошие отношения с Никитой и вообще… это Денис помог тогда с переломом, это он нашел детского врача и потом массажиста.

Мама молчала, она переваривала услышанное. Оля не торопила, смотрела на лежащую рядом стопку неразобранного белья.