Батарейка для арда - [16]

Ты извращенка, Линетт Келли, сказала я самой себе, зажмурившись, и тут же снова открыла глаза, потому что… Потому что с закрытыми глазами все это — яркое, стыдное, волнительное — ощущалось еще ярче.

Хоть смотри, хоть не смотри — а беспомощное мужское тело, полностью находящееся в твоей власти, действовало головокружительно. Мурашки возбуждения пробегали снизу вверх, от увлажненной смазкой промежности к соскам. Они, ставшие обостренно чувствительными, терлись о ткань халатика, и между ног стало горячо не только от согревающего лубриканта…

Я отвернулась от него только на минутку, отвлеклась снять забытый халат, а когда потянулась бросить его на тумбочку — сзади меня сгребли в охапку.

Я испуганно охнула, неизвестно чего ожидая, но широкая ладонь смяла мою грудь — грубовато, но приятно. Еще миг — и я оказалась на спине, а массивное тело навалилось сверху, загородив свет. Колено втиснулось между бедер, и я послушно развела ноги, а в следующее мгновение гладкая головка коснулась припухших, возбужденных половых губ, член толкнулся раз, другой, а на третий вошел в меня, скользнув легко, глубоко, сразу — до упора.

Я замерла, отпуская прочь страх грядущей боли и дискомфорта, которых так и не наступило, и смаковала этот первое проникновение — горячее, твердое… Своевременное.

Хорошо!

Расслабились рефлекторно поджатые мышцы живота, и я чуть согнула напряженно выпрямленные ноги, упираясь ступнями в постель, разводя колени шире.

Толчок!

Толчок, толчок, толчок — мерный, монотонный, как будто во мне не возбужденный мужчина, а двигался размеренными движениями странный механизм.

Я осторожно, боясь сбить его с настроя, приподняла таз, ища наиболее приятный для себя угол проникновения. Закусила губу. Всхлипнула.

Прогнулась так, чтобы ствол его члена касался клитора, лаская скольжением. Сжала внутренние мышцы, легко подаваясь ему навстречу…

Рэй двигался, и я кусала губы. Впивалась пальцами в простынь, чувствуя, что вот-вот, еще немножечко, чуточку, и вот уже оно…

Я почти поймала свой экстаз, когда ард судорожно толкнулся и замер, ломая мой ритм. По его спине пробежала дрожь, я ощутила, как разливается во мне горячее семя и закусила кулак, чтобы не закричать или не стукнуть арда от разочарования. А Рэй обмяк и навалился на меня всей тушей — чтобы, впрочем, тут же откатиться в сторону.

И отрубиться.

И это все?!

С трудом сдерживаясь, чтобы не зарычать, я смотрела на расслабленное тело.

Жалость моя исчезла без следа.

Я с досадой откинулась на постель.

В крови кипело, бурлило возбуждение.

Зло пихнув ногой бревно по соседству, я сдалась, и моя рука скользнула меж ног, пальцы проникли внутрь, а основание ладони надавило на клитор. Я замерла, ловя правильное положение, восстанавливая в памяти ощущения — и в несколько движений ладони подарила себе разрядку.

Расслабленно лежа на кровати, я думала о том, что все оказалось не так уж страшно.

И даже, в некотором роде, приятно.

На лежащего рядом арда я старалась не смотреть — чтобы не задушить его подушкой, к чертям собачьим.

Глава 4

Когда я выбралась из спальни, чтобы посетить ванную, а затем и кухню, то первое, что меня впечатлило и удивило, это тишина. Внутрь не проникали уличные шумы, а из соседних квартир не доносилось звуков — свидетельств разумной жизни. Не бормотали гало— и видеопанели, не громыхала музыка, даже гудения скоростных лифтов и хлопанья дверей — и того не было слышно. Из любопытства я открыла окно и высунула нос на улицу.

Все в порядке, поздний вечер как поздний вечер — от трассы неподалеку несся уверенный шум двигателей, жизнерадостно и ритмично доносилась музыка из какого-то увеселительного заведения на соседней крыше, и в такт ей подмигивали лучи цветомузыки, а сверху, с небес, то и дело долетал бодрый рокот вертолетов.

Я вздохнула, и закрыла окно, отрезая себя от ночной прохлады и запахов.

После. Потом, как все закончится, можно будет разрешить себе задержаться на пару дней, и просто погулять по городу, знакомясь со столицей, и может быть, даже наведаться в парочку заведений вроде того, что разбрасывало сейчас снопы разноцветных лучей в темное, ночное уже небо. А сейчас у меня другие дела.

Мысленно похихикав над тем, как, должно быть, арда покоробило вторжение соседей в его частное пространство — после его-то привычки к тишине и конфиденциальности — я пустила воду заполнять огромную ванну, старательно игнорируя батарею пузырьков, баночек и тюбиков на полочке, явно принадлежащих предшественнице. Подняла с пола свои вещи и закинула их в навороченную стиральную машину, с панелью управления как у космического шатла. Потом заглянула в холодильник, который кто-то предусмотрительный заботливо заполнил полуфабрикатами, на некоторых стояла сегодняшняя-вчерашняя дата изготовления, и успокоено выдохнула — значит, точно для меня.

В гостиной царил порядок, нарушаемый разве что сдвинутыми с мест креслами, и не было никаких иных свидетельств того, что недавно здесь был развернут медицинский штаб в миниатюре. Я вернула кресла туда, где они должны были бы, по моему мнению, стоять, подавила любопытство, подмывающее как следует изучить территорию, и вернулась в спальню.