Баскервильская мистерия - [17]

Вернемся же к главному герою этой главы — аббату Фариа. Его вторая особенность, переданная по наследству другим персонажам детективной литературы — ограниченность перемещений. Он не может покидать определенного ему пространства — здесь его власть безгранична, здесь его царство. Выражается ли эта особенность тем, что герой, подобно родоначальнику «династии», является заключенным и решает детективные загадки, сидя за решеткой — как, например, дон Исидро Пароди — герой цикла детективных рассказов, написанных Хорхе Борхесом и Адольфо Касаресом «Шесть задач для дона Исидро Пароди» или доктор Ганнибал Лектер из трилогии Томаса Харриса; или же он чрезмерно тучен и малоподвижен, подобно Неро Вульфу, придуманному Стаутом, — но он функционирует нормально в очень ограниченном пространстве.

Тут я позволю себе остановиться и поговорить немного о доне Исидро Пароди, бохесовско-касаревского сыщика. Эту книгу («Шесть задач для дона Пароди») почему-то упорно называют пародийной. Мне кажется, что приключения дона Исидро — не пародия, а игра. Игра в детектив — или, вернее, игра в мировую литературу по детективным правилам. Среди героев мы обнаруживаем, например, патера Брауна. Только здесь он неожиданно (а может, и не совсем неожиданно) окажется предводителем международной банды убийц и грабителей (помните? «Всех этих людей убил я…»). А охотится он — ни много-ни мало — за господином Голядкиным, евреем из России (поклон Достоевскому; о загадке и тайне романа «Преступление и наказание» мы еще поговорим на страницах этой книги). В «Двенадцати знаках мироздания» некий друз по имени Ибн-Халидун (в русском переводе его назвали почему-то Абенхальдун), завязав глаза одураченному простаку, водит его по кругу, якобы приобщая к тайнам эзотерической секты — и тем самым пародирует средневекового арабского историка Ибн-Халидуна, автора теории цикличности истории, заставившего все человечество ходить по кругу. И так далее, и тому подобное. Откуда только, с каких только страниц не сошли многочисленные персонажи «Шести задач»! Но, разумеется, интереснее всех — дон Исидро Пароди, великий сыщик, невинно осужденный пожизненно, сидящий в камере и периодически щелкающий заковыристые загадки с легкостью необыкновенной. Да, а подкидывает ему задачки расфуфыренный франт по имени Граф Монте-Кристо… то есть, я хотел сказать — Гервасио Монте-Негро… При столь обильных совпадениях вряд ли такое имя такому персонажу дано случайно. В нем легко усматривается изрядно шаржированная фигура зловеще-обаятельного графа из романа Александра Дюма. В самом деле, если дон Исидро Пароди — почти калька с образа аббата Фариа, вплоть до сходства «земных», фиктивных биографий (пожизненно осужденный за политическую деятельность, на самом деле — невиновный, с блестящим интеллектом), почему бы его другу и поклоннику («высокому, видному, слегка потрепанному господину романтической наружности») не быть шаржем с Дантеса-Монте-Кристо? Кстати, дон Исидро действует так же, как аббат Фариа: у него нет улик, он не может следить за подозреваемым, не может беседовать со свидетелями — он может лишь выслушивать рассказчика и делать выводы исключительно на основании его слов. Что же до предисловия к сборнику рассказов о доне Пароди, написанного вымышленным же автором, то в нем скрупулезно перечисляются все литературные предшественники этого сыщика: «Дону Исидро принадлежит честь быть первым детективом-заключенным. При всем том критик с острым нюхом сможет установить несколько соответствий: Огюст Дюпен не покидает уединенного кабинета… Князь Залевский, закрывшись в своем отдаленном дворце, решает загадки Лондона… Макс Каррадос — не в последнюю очередь! — заперт в переносной тюрьме своей слепоты…» (на последнего я обращаю ваше внимание и обещаю вернуться к нему и ему подобным позже). Отсутствие в скрупулезно перечисленных предшественниках-сыщиках самого первого в шеренге, так сказать, правофлангового — аббата Фариа — представляется мне куда более важным, чем ежели бы его имя в этот список внесли. Борхес и Касарес — старые и хитрые игроки, они играют во все — в том числе, и в незнание (ни дать-ни взять — отец Браун о двух головах!). Кстати сказать, список — и предисловие — они приписали тому самому Гервасио Монте-Негро — с него и спрос… Чтобы закончить с Борхесом — во всяком случае, в этой статье — я приведу его суждение о детективе: «Детектив — это фантастический жанр, в котором предполагается, будто преступление можно раскрыть только лишь интеллектуальным усилием…»

Поставим пока точку на этом рассмотрении прямых потомков аббата Фариа и перейдем к иным — непрямым, но весьма важным для понимания природы детективного жанра.

III. Черный волк Ганнибал

В книге Борхеса и Касареса «Шесть задач для дона Исидро Пароди», о которой говорилось в предыдущей главе, рассказчика зовут Гервасио Монте-Негро, и его фамилия перебрасывает мостик от романа «Граф Монте-Кристо» к самому, может быть, знаменитому потомку его героев. Ибо Монте-Негро — это не только парафраз имени героя Дюма, но и географическое название. «Монте-Негро», «Черная Гора», Черногория («Черногорцы — что такое? — Бонапарте вопросил») — маленькая балканская страна, родина одного из величайших сыщиков двадцатого столетия — неподражаемого Неро Вульфа, рожденного воображением замечательного американского писателя Рекса Стаута.