Башня - [85]

– Так что же? – Кажется, Кстин начал понимать, к чему клонит отец. – Ты хочешь сказать, Он дал себя распять, потому что это был Его выбор?

Отец рассмеялся.

– Мальчик мой… Ты ничего не понял. Нет. Дело не в этом.

– А в чем?

– Он не хотел лишать выбора тех… Других… Которые забивали гвозди Ему в руки. Потому что они тоже были свободны… И еще – для того, чтобы мы помнили вот о чем. Может быть, всякий раз, когда ты выбираешь легкую дорогу, ты тем самым забиваешь гвозди в Христа? А? – голос отца понизился до свистящего шепота, и Кстин ощутил удушающее зловоние – запах недужной разлагающейся плоти, – вырывавшееся из его рта. – Разве это не страшно?

Он щурился от сигаретного дыма – худой высокий старик, изъеденный смертельной болезнью, но Кстину показалось, что вовсе не от дыма в уголках его глаз показались слезы. Не только от дыма.

Видимо, отец о чем-то жалел. Видимо, когда-то он не смог сделать правильный выбор, а теперь уже было слишком поздно.

– Ты помидоры подвязал? – внезапно, без всякого перехода, спросил отец.

– Нет, – честно признался Кстин.

– Зря.

– Гвоздь, забитый в Христа? – пытаясь обратить все в шутку, сказал Кстин.

– Маленький гвоздик, – совершенно серьезно ответил отец. – Но ведь нас так много. Хоть ты Его пожалей.

– Хорошо… Обещаю.

То, что они летели в Башню, не особенно надеясь на успех и боясь признаться в этом друг другу и даже самим себе, тоже, в общем-то, было их сложным выбором. Два больших ржавых гвоздя остались лежать на асфальте троллейбусного круга.

Пилот прибавил газу и увеличил угол наклона лопастей; вертолет почти отвесно стал подниматься вверх, к самой крыше Башни.

Трибунцев развернулся от солнца и стал заходить на посадку.

Кстин насчитал восемь человек, столпившихся на крошечной вертолетной площадке.

«Это – все? – ужаснулся он. – Неужели больше никого?»

Он вглядывался в эту кучку испуганных, кричащих, машущих руками людей и не мог найти Марину. Он не знал, что и подумать: хорошо это или плохо – то, что он ее не видит? «Может, ее и нет в Башне?» Может быть. Точно так же может быть и другое: она не смогла выбраться из своей квартиры или с ней что-то случилось…

– Я не могу сесть, – прозвучал в наушниках голос пилота. – Я порублю их винтами…

– Зависни метрах в трех, я спрыгну и отгоню всех на лестницу.

– Давай! – пилот кивнул и осторожно сдвинул машину вперед. Потом еще вперед.

Кстин ухватился за наушники, пытаясь их снять.

– Костя! – раздался голос пилота. Кстин обернулся. – Я – Володя!

Кстин кивнул.

– Учти, парень, – сказал пилот. – У тебя билет в оба конца!

– Конечно! – улыбнулся Кстин, сорвал наушники и, борясь с воздушными потоками, распахнул дверь.

Он ступил на полоз, присел и обхватил его руками. На мгновение он подумал: «Что будет, если меня снесет ветром?» Дурацкая мысль дрожью пробежала по телу. «Ну, тогда буду лететь немножко дольше».

Он отпустил руки.

К счастью, его никуда не снесло. Кстин приземлился прямо в центр вертолетной площадки, и это было здорово. Если он угодил точно в середину, значит, и вертолет сядет как надо. Сомневаться в пилоте не приходилось.

Он вскочил и замахал руками на собравшихся людей.

– В сторону! Вы мешаете ему сесть!

Он видел, что его поняли, но люди продолжали стоять. Каждый боялся, что стоит отойти подальше, и места в салоне ему не достанется. Кстин уже в который раз убеждался, что спасателю поневоле приходится быть жестким и грубым.

Он начал с высокого чернявого парня – схватил его за шиворот и потащил к пожарной лестнице. Парень пробовал упираться, но Кстин осадил его несильным ударом в живот. Затем настала очередь пузатого лысого мужчины, Кстин заломил ему руку и отвел вслед за парнем. Остальные, увидев его силу и решительность, предпочли не спорить. Кстин подходил, тыкал пальцем и указывал на дверь пожарного выхода. Последней оказалась женщина с ребенком на руках. «Значит, она пойдет первой», – решил Кстин.

Он закрыл собой проем двери и махнул пилоту: снижайся! Тот кивнул в ответ, и механическая стрекоза, кружа блестящими крыльями, стала опускаться. Едва полозья коснулись площадки, Кстин взял женщину с ребенком за плечо, пригнул ей голову и бегом потащил к машине. Пихнул ее в салон вертолета и побежал обратно.

Чернявый парень, растолкав всех, вылез вперед, и Кстин, даже не задумавшись, разбил ему нос и отбросил парня в сторону. Остальные, видимо, поняли, что связываться с ним не стоит, и терпеливо ждали своей участи.

Кстин бегал туда и обратно, заталкивая людей в вертолет. Наконец пилот скрестил руки – все! – и ткнул большим пальцем вверх – поднимаюсь! Кстин кивнул, вертолет оторвался от крыши и взял курс на Серебряный Бор.

Их осталось трое: Кстин, лысый толстяк и парень с разбитым носом. Чернявый прижимал руки к лицу, провожая вертолет взглядом раненого животного, и что-то бормотал – настолько тихо, что Кстин не мог разобрать.

Когда гул винтов и двигателя стих, Кстин повернулся к мужчинам.

– Я – спасатель! Помощь идет! Вас всех спасут – при одном условии. Если вы не будете поднимать панику.

Лысый кивнул, и Кстин обратился к нему.

– Пожалуйста, проследите, чтобы женщины и дети шли в первую очередь. Ладно?