Башня - [75]

Плотников видел, что с шефом творится что-то неладное.

«Сможет ли он продолжать передачу?»

– Кирилл? Кирилл!

Пантомима, исполняемая Истоминым, пугала его. Истомин аккуратно запустил пальцы под воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха, лоб покрылся крупными каплями испарины; несколько раз он порывался встать со стула, но тут же садился снова.

– Кирилл, в чем дело?

Плотников выглянул в окно своего «аквариума» и увидел, что гримерша мечется вокруг шефа. Подскакивает, наскоро поправляет прическу и тон на лице, промакивает пот бумажными салфетками, ненадолго отбегает, затем подбегает снова, и все повторяется сначала.

– Кирилл, через четыре минуты включение.

– Четыре? – голос у Истомина был вялый и бесцветный. Тусклый.

– Тебе нехорошо? – помощники режиссера в студии, услышав эти слова по громкой трансляции, напряглись, готовые тут же сорваться и бежать на помощь.

В принципе они могли сделать все – напомнить текст, подсказать, в чем-то поправить… Они не могли только одного – заменить ведущего.

– Все в порядке, – медленно проговорил Истомин.

– Ты можешь продолжать?

– Да… Наверное. Четыре минуты? Можно попозже?

– Разумеется.

Истомин запустил правую руку под пиджак. Плотников истолковал этот жест единственно верным образом.

– Что-то с сердцем, Кирилл? – Режиссер отдал команду оператору, и тот взял лицо шефа крупным планом. Оно стало осунувшимся и пепельно-серым, не спасал даже толстый слой тонального крема.

Один из помощников стремглав бросился к выходу из студии.

«Сейчас притащит полную авоську таблеток и капель, – подумал Плотников. – Но если бы все дело было только в этом!»

Истомин смотрел прямо в камеру – немигающим, остановившимся взглядом.

– Сейчас… Я соберусь. Все нормально… Все нормально…

Он помолчал немного, а потом спросил.

– Слава… Ты думаешь, их спасут?

Плотников не знал правильного ответа, точнее, он не знал, какой ответ ожидал услышать Истомин. Поэтому он решился и сказал правду.

– Я не знаю, Кирилл.

На мониторе застыла последняя картинка – Башня, по пояс окутанная клубами серой бетонной пыли.

– Слава… Знаешь что? – губы шефа задрожали. Такого, насколько мог припомнить Плотников, с ним не случалось никогда. – Какого хрена мы собираемся плясать на чужих костях, а? Что мы делаем? Что мы за… люди такие? Ведь там сто пятьдесят человек… Сто пятьдесят жизней. И они могут так легко оборваться…

Истомин говорил в полной тишине; все работавшие в студии молчали, прислушиваясь к каждому его слову, в помещении режиссерского пульта его голос звучал, усиленный динамиком.

– Слава, передай всем скаутам и помощникам – пусть звонят.

– Куда? – спросил сбитый с толку Плотников.

– Куда угодно – в МВД, ФСБ, МЧС, в Пентагон и Политбюро. Пусть говорят, что это – моя инициатива, и спрашивают только одно: чем мы можем помочь? Ты меня понимаешь?

– Да, Кирилл.

– Если им потребуется вертолет, пусть забирают. Скажи, что телеканал сделает все, что нужно, лишь бы… Спасти людей в Башне. Все, что угодно… – он помолчал, затем знаком подозвал гримершу, и она тут же в очередной раз поправила ему грим.

«Неплохо смотришься, папа…» – вспомнил он.

– К черту четыре минуты! Выводи меня на экран! Сейчас же!

Плотников помедлил.

– С одним условием, Кирилл.

– Ну?

– Если ты не будешь нести всю эту ахинею про пляски на чужих костях…

Истомин кисло усмехнулся.

– Не буду. Перегнул… А в остальном я совершенно серьезно. Пусть звонят. Мы сделаем все, что в наших силах.

– Кирилл? Ты уверен, что в порядке?

Истомин пожал плечами. Его поза говорила: «Может быть, и не до конца, но разве это что-то меняет? Разве у меня – и у всех нас – есть выбор?»

– Выводи! – скомандовал он.

Кстин, не дожидаясь разрешающего сигнала светофора, свернул на проспект маршала Жукова. Широкая трасса была сплошь заставлена автомобилями. То там, то здесь стояли разрозненные кучки праздных зевак и что-то оживленно обсуждали. Они спорили, бурно жестикулировали и постоянно показывали на острый шпиль здания, высившийся в вечерних сумерках. Бойко шла торговля пивом и мороженым. Краем глаза Кстин заметил, как смуглый торговец выгружает из «ИЖа-каблука» ящики с «Клинским» и заносит их в палатку.

Жизнь текла своим чередом, и по большому счету, никому из собравшихся не было никакого дела до того, что творится в Башне. А близость развязки только подогревала их интерес – не меньше, чем пиво.

Кстин пронесся мимо, умело лавируя между людьми. Все это напоминало организованные народные гулянья в застойные годы, но Кстин не мог ни на кого из этих людей сердиться. Он давно уже привык к подобным вещам и к тому, что чужая смерть, особенно страшная и трагическая, привлекает немало зрителей. Так было всегда и так будет, и кому как не спасателю Серпуховской бригады МЧС лучше всех знать об этом?

Нет, веселый интерес собравшихся его никак не задевал, он привык не обращать на него внимания. Он благодарил судьбу за то, что у него есть мотоцикл, потому что на машине давно бы уже застрял в пробке.

Кстин увидел щель между двумя бело-синими «Фордами», перегородившими проспект у бульвара генерала Карбышева. Лазейка была совсем узенькой, но он надеялся, что его расчет окажется верным. Он не стал снижать скорость, напротив, выкрутил газ до отказа и помчался вперед.