Башня Медузы - [4]

— Придется, — ответил Кайтай безо всякого выражения в голосе.

— Тогда решено, — сказал Оуэн. — И куда же ты намерен послать нас, владыка магии?

— Приходите в мой дом, в городе Мазайн, через пять дней. — Мирдин Велис вдруг стал прозрачным. Он стоял улыбаясь и продолжал таять, пока не исчез совсем.

— Прах меня побери! — воскликнул Оуэн, глядя на пустое место.

Кайтай торопливо взмахнул рукой, чтобы отогнать злые силы, а потом приглушенно сказал:

— Друг, он мог бы исполнить и второе свое обещание. Да хранят нас боги!

2

— Похоже, наш странный приятель сдержал слово, — сказал Оуэн, когда они выехали на большую дорогу, ведущую к городу Мазайн. Утреннее солнышко пригревало им спины, на дороге было полно путешествующих, даже в столь ранний час; и сумка с золотом весело позвякивала у колена Оуэна.

— Никаких признаков преследования, — согласился Кайтай. Но круглое лицо его было серьезно. Он задумчиво глядел на дорогу, теребя тонкий черный ус.

— Я уже вижу городские стены, там, вдали. И как будто пахнет морем, — сказал он.

— Да, море здесь близко, — ответил Оуэн. Он вытянул шею и принюхался. — Ах, люблю я этот запах. Но попахивает и дымком… Это Мазайн. Я тоже вижу стены и кое-где крыши. Это он, великий город… Может, это не самый красивый и не самый чистый, но зато самый большой город на земле. Люди кишат в нем сотнями тысяч, как муравьи.

— В самом деле? — удивился Кайтай.

— Люди всех племен и народов приходят сюда в поисках денег, или посмотреть город, или торговать. Мазайн расположен на той части побережья, где южный берег близко подходит к северному, и все торговые пути мира сходятся здесь. Говорят, что если долго стоять на главной площади, то по крайней мере по одному разу мимо тебя пройдут все, кого ты знаешь.

— Уж там наверняка найдутся мудрые люди, — мечтательно проговорил Кайтай.

— Наш потрясающий приятель Мирдин — конечно.

Кайтай закатил глаза:

— Я подумал о магах меньшего калибра. Все, что мне нужно, — это кто-нибудь, немного знающий древние языки. Эта книга…

— Книга, — поморщился Оуэн, — этот клубок пергаментной ветоши едва не стоил нам обоим шкуры. Эта полуистлевшая гадость с непонятными каракулями не годится даже подтирать задницу. У тебя высохнут глаза прежде, чем ты узнаешь, что хотели сказать древние, и клянусь великой праматерью, все это окажется сборником любовных стихов, поваренной книгой или чем-нибудь в этом роде. — Он засмеялся.

Кайтай пожал плечами:

— Поиски мудрости, во имя одной только сладости познания, друг Оуэн. Тебе, видно, не дано этого понять. И кроме того, я не великий чародей, как… как тот, что говорил с нами. Я хочу кое-чему научиться.

— О, Кайтай, если бы я знал, чего хочу, — произнес Оуэн, глядя вдаль. — Посмотри туда. Западные ворота. Отсюда их хорошо видно.

Это было гигантское сооружение из розового камня, со ступенчатой крышей, выложенной ярко-красной черепицей, и открывавшейся посередине широкой аркой. Огромные базальтовые изображения давно забытых царей с обеих сторон охраняли Западные ворота Мазайна. Въезжавшие под арку повозки и вступавшие под нее люди, пешие и конные, казались карликами на фоне этих истертых временем черных исполинов. У самых ворот, с выражением бесконечной скуки на лицах, стояли вальяжные, щегольски одетые и отлично вооруженные стражники.

Когда Оуэн и Кайтай въезжали в гулкие ворота, красивый молодой офицер лениво поднял руку, и они остановили коней.

— Торговцы? — спросил офицер.

Оуэн решил избежать лишних объяснений и просто кивнул. Он уже шарил в кошельке в поисках подходящей монеты.

Элегантный офицер получил серебряную монетку и, даже не потрудившись попробовать ее на зуб, с зевком махнул путникам рукой.

Оуэн и Кайтай пробрались сквозь толпу и вскоре оказались на прямоугольной площади, открывшейся сразу за воротами. Тут Оуэн снова придержал лошадь и осмотрелся.

— Однако много воды утекло с тех пор, как я впервые попал сюда, — задумчиво сказал он. — Очень много. Я был тогда еще юнцом, на все смотрел большими глазами, и город показался мне вдвое больше, чем кажется сейчас. Где-то здесь была гостиница… а! Вверх по той смешной улочке.

— Похоже, на лошади там не проехать, — заметил Кайтай, поворачивая коня. Они въехали в узкую, как коридор, улицу, темную от громоздившихся по обеим сторонам высоких домов. За поворотом открылась неширокая площадь, ограниченная с одной стороны высокой стеной, а с другой — дочерна прокопченным сооружением из нескольких этажей, с выцветшей деревянной вывеской, на которой было намалевано почти уже неразличимое изображение какой-то птицы.

И площадь, и большой двор гостиницы были полны народа. У конных рядов толпились озабоченные покупатели, а вдоль стены были привязаны лошади и мулы. Было там и одно-два странных животных, названий которых Оуэн и Кайтай не знали. Почти у самой гостиницы, вокруг небольшого костра, стояли красочные кибитки, под ними бегали и кувыркались шустрые грязные дети. Меж кибиток ходили смуглые женщины в ярких одеждах.

— Цыгане, — произнес Оуэн, кивая в сторону лагеря. — Жестянщики и воры, но я ничего не имею против них.

Кайтай закивал:

— Я их никогда не видел, но много слышал о них. Древнее племя… — Он смолк в задумчивости.