Баронесса Настя - [79]

— У Ацера взять бы деньги, — проговорил он в раздумье. — Он, каналья, богат как Крёз, но сам точит зубы на наш замок. Сидит, как гриф, и ждёт, когда Функи дух испустят.

— Много ли нужно марок для погашения долгов?

— Банкир Вольфсон марки не возьмёт. Ему подавай золото.

— А золота… сколько?

Вильгельм махнул рукой.

— Много! Очень много.

Кейде пришло на ум, что Роберт дал ей золота столько, сколько нужно на покрытие долгов. Ей не терпелось пойти к себе, попросить у фрау Мозель весы и взвесить золото.

Служанка принесла бутылку коньяка, рюмки и корзиночку из фарфора с конфетами. Вильгельм разлил коньяк, поднёс Кейде.

Пить она отказалась, но взяла из корзиночки конфету. И — ушла.

Вечером того же дня Кейда послала фрау Мозель за юристом. Пришёл поверенный в делах Функов, старый господин в полувоенной форме.

— Питер Минцлаф, — представился он, располагаясь в кресле и вытирая большим розовым платком пот со лба. — Заочно вас знаю и ваше положение в семье Функов мне известно.

Он, видимо, был нездоров, трудно дышал и некоторые слова произносил неясно, будто торопился в чём–то оправдаться.

— Я хочу знать, каково наше финансовое положение? — спросила Кейда.

— О-о, милая фрейлейн! Пока старый барон и его сыны Франц и Вильгельм воевали с русскими, их финансы запели романсы, — вот уже полгода, как Функи живут в долг. Их кредиты, счета по налогам достигли астрономических размеров. Замок уже не принадлежит Функам, он автоматически перешёл в собственность банка. И вся прислуга живет впроголодь, — только тем, что выращивают на огородах. Но их земельные участки пошли в залог. Плохо ваше дело, очень плохо, милая госпожа Кейда Функ.

— Кто хозяин банка? — строго, по–военному спросила Кейда.

— Хозяин?.. Там у них совет директоров, но всем заправляет один человек — Вольфсон.

— Еврей?

— Вольфсон долго доказывал, что он не верблюд, что в роду у него одни арийцы. Перевёл на счёт нацистов большую сумму денег, и Гитлер повелел его не трогать.

Кейда вспомнила, что где–то в глубине парка, за замком, в окружении трёх холмов расположен тир, в котором Функи тренировались в стрельбе. В прошлом, лет двести назад, мужская часть обитателей замка упражнялась там в искусстве фехтования, конной борьбе с палашами и пиками. Кейду однажды звал туда покойный барон. Неожиданно ей пришла озорная мысль:

— Хорошо! Пригласите ко мне Вольфсона. Завтра в восемь часов утра я приму его в тире.

— В тире?

— Да, в тире.

— Но банкир… извините… У нас нет обыкновения… Даже старый барон посещал Вольфсона в банке.

— Скажите: я хочу видеть его в тире,

— Да, да, — хорошо, но в восемь часов? Так рано банкир…

— Пусть до рассвета подымет свой толстый зад.

Кейда чётко произносила такие фразы, которые прежде ей казались грубым ругательством.

— Осмелюсь доложить: банкир не толстый.

— Вам всё понятно?

Старик, пугливо кланяясь, вышел.

В половине восьмого Кейда в парадной военной форме в сопровождении неизменного Анчара вышла на поляну перед замком. Здесь её ожидали Фрау Мозель и Курт Бехер, державший за поводья кобылицу Луизу. Курт был тоже в офицерской форме, в стороне, привязанный к стволу рябины, его ждал пегий мерин, запряжённый в бричку. Курт должен был обогнать баронессу и вместе с фрау Мозель прежде хозяйки явиться в тир. Так было условлено по сценарию, составленному вчера вечером Кейдой и фрау Мозель.

Кейда достала из походной сумочки свежеиспеченный, ещё теплый пирожок, сунула его в губы кобылицы. Луиза красиво изогнула шею и радостно фыркнула. Сдобный душистый пирожок давал ей ещё и предвкушение долго ожидаемой прогулки в обществе хозяйки и Анчара. Прожевав пирожок, лошадь ударила в нетерпении копытом.

— В тире всё приготовлено, — сказала фрау Мозель. — Явилась из школы команда «Гитлер–югенд», и все замковские — в парадной форме и с оружием.

Фрау торжествующе кивнула, склонилась ближе к уху Кейды.

— Вас встретит наш новый смотритель парка, — молодой, только что принят на работу.

«Что–нибудь и ему отшибло на фронте», — подумала Кейда. Подумала без радости, без того чувства удовлетворения, которое обыкновенно испытывает победитель при виде поверженного врага. Впрочем, ей, конечно, было радостно слышать, что недавно под Курском наши одержали новую победу, под стать сталинградской.

Фрау Мозель, наклоняясь к Анчару, сказала ему, как человеку: «В тир, Анчар, в тир!» И Анчар метнулся на тропинку, вьющуюся справа от замка.

Фрау Мозель села в бричку поджидавшего её конюха Курта Бехера. И они с места взяли в галоп, но не по тропе, по которой поехала Кейда, а по дороге, идущей верхом, в стороне от замка.

Пружинно легко и неторопливо ступала за Анчаром Луиза. Вся её лошадиная стать дышала могучей затаённой силой. Казалось, тронь её каблучками, отпусти поводья и она полетит, как птица. Но нет, Луиза не сорвётся в галоп и даже не пойдёт иноходью, — лошадь всеми клетками своего гибкого молодого тела слышит настроение хозяйки, улавливает её желание ехать тихо и спокойно.

В тире Кейду ждали все служители Функов, — так им было приказано с вечера. В тени грецкого ореха был поставлен столик, и на нём рядком разложены автоматы, пистолеты — оружие немецкое и автомат русский, с круглым диском, и рядом с парабеллумом поблёскивал вороной гладью наш пистолет «ТТ». Завидев Анчара и подъезжавшую баронессу, навстречу ей пошёл главноуправляющий имением Эрнест Райфранк, — в новенькой, начищенной и наглаженной форме майора. С ним была его дочка, двенадцатилетняя Эльза с голубым бантиком в тёмных волосах. За ними в стороне от столика с оружием стояли конюх Курт Бехер, фрау Мозель, Пауль Вебер — смотритель тира и всего парка, юрист Питер Минцлаф, мужчины и женщины, которых Кейда не знала. Фрау Мозель ей говорила, что все они вот уже полгода не получают жалованья, но никто не ищет другого места, а чем и как живут — неизвестно. «Сегодня они все получат деньги, все получат — за полгода прошлые и за полгода вперёд», — с радостным нетерпением поскорее облагодетельствовать людей подумала Кейда.