Баронесса Настя - [63]

Должно быть, она красиво выглядит со спины, и ею любуется Владимир, невольно думала девушка. Для него это всё внове: после грубоватой военной формы — этот элегантный костюм… и плётка с ручкой, украшенной перламутром…

Ацер сидел за столом и что–то писал. Старший лейтенант ждал его. А теперь ждала и Кейда. Ей казалось, что полковник умышленно создает обстановку, при которой легче бы раскрылась тайна их отношений с Пряхиным.

Но тайна оставалась тайной. И хотя у Ацера не было повода не верить разведчику Мишину — Винту, но не было и полной уверенности в том, что Кейда — это Настя Абросимова. Её поведение озадачивало. Она и в самом деле могла быть племянницей генерала Функа. В этом случае рухнет удачно спланированная комбинация, и Кейда улизнёт из его ловушки. Но тогда должен вступить в силу другой план — тот, который Ацер принял для себя в первые дни после появления Кейды в замке Функов.

Мы рискуем навлечь неудовольствие фюрера, если не сумеем поставить на службу фронту практические дела. На вас у меня большие надежды, — заговорил он.

— На нас? — повернулась от окна Кейда. — И на меня — тоже?

— И на вас — тоже.

— Я переводчик, моя роль более чем скромная.

— Ваша роль мне представляется особенно важной: одно только ваше обаяние может вдохнуть жизнь в испуганных, задавленных неволей узников, — они должны воспрянуть, встряхнуться… Их надо заставить работать на фюрера.

Ацер повернулся к Пряхину.

— Вы русский, они вас знают, поверили в вас. Узнайте, куда делся Павел Соболев, физик–атомщик. Его требуют в Берлин, мне голову снимут, если мы его не найдём.

Полковник подошёл к Кейде, встал рядом. Он смотрел на Луизу, но боковым зрением видел тонкий профиль лица Кейды.

Теперь его уже неотступно сверлила мысль: «А что если и вправду она племянница генерала, истинная баронесса Функ?»

Сейчас Ацер очень хотел бы видеть русского разведчика Микаэля, как он называл капитана Мишина — Винта, подчёркивая одновременно и дружеское расположение к нему, и тайное для всех других кровное родство с этим человеком. Да, они — братья, и братья не только по племени, но и по божественным законам бытия, внушённым им праотцами, жившими два тысячелетия назад, по тем неписанным, но из века в век переходящим правилам игры, которые доведены до совершенства и нарушать которые никто из них не смел даже под страхом смерти.

Ацер стоял у окна бок о бок с Кейдой, ожидая, когда она заговорит с ним или, может быть, с Пряхиным, или хотя бы повернётся к тому, или Пряхин подаст голос.

Интонация или жест многое могут сказать. Но Кейда продолжала стоять, как мраморное изваяние.

Полковник начал терять самообладание. Резко повернулся к Пряхину:

— Идите к себе в комнату, переоденьтесь! Вам не к лицу форма доблестной немецкой армии. Как это говорят у вас, русских: корове не нужно седло, а щуке — зонтик. В Блоке «А» вас не должны видеть в немецкой форме. Наденьте костюм старосты, возьмите группу подводников и ведите их на озеро.

Пряхин, ничего не сказав, вышел.

Ацер грубо схватил Кейду за локоть, повернул к себе.

— Хватит вам ломать дурочку! Мне нужна работа, а не то…

Анчар, лежавший в отдалении, поднялся, подошёл к ним вплотную. Сдержанно зарычал.

Кейда отступила на шаг, тронула локоть, сдавленный полковником, жёстко и властно проговорила:

— Ацер! Вы что себе позволяете? Я — Кейда из рода Функов и пользуюсь защитой самого фюрера. На днях с фронта приедет Вильгельм, и вам придётся иметь дело с ним.

— Вильгельм? С фронта?

— Да, мой брат Вильгельм. Он ранен под Курском и едет домой.

— Он что, — звонил?

— Да, сегодня утром.

Кейда говорила неправду, но голос её не выдавал. Она почувствовала опасность и решила хоть этой дерзкой ложью сбить атаку Ацера. Кейда знала, что Ацер и Вильгельм — враги, и Ацер больше, чем Вильгельм, боится обострения конфликта. У «братца Виля», как называл молодого барона Ацер, есть против него убийственный аргумент — бабушка–иудейка. В своё время генерал Функ защитил племянника, но старый барон лишь притушил костёр. Тлеющие угли можно и раздуть… Она украдкой глянула в глаза собеседника: зрачки его сузились, в них копошился животный страх.

— Я горжусь моим братом! — говорила Кейда. — Он храбро дрался на фронте, ему с небес светила звезда военной удачи. Он будет до глубокой старости упиваться славой.

Она возвысила голос, и двинулась вперёд, принимая позу, с какой воинственные юнцы в те годы встречали Гитлера.

— Вам, Ацер, может тоже улыбнуться счастье военных подвигов. И вами я хочу гордиться, как Вильгельмом. Ведь и в ваших жилах течёт горячая кровь Функов.

Хозяин кабинета выпрямился, тронул пряжку ремня, будто и впрямь его призывали на театр военных действий. Он потянул шею, точно воротник внезапно сдавил её.

— Вы, сестрица, в самом деле..?

— Ваше счастье в моих руках: я напишу фюреру, и он призовёт вас. Он щедрый и умеет ценить подвиги, — стоит вам проявить себя, и фюрер осыплет вас орденами.

— Погодите, я что–то не пойму: вы это в самом деле?.. У вас хватит глупости написать фюреру? Вы серьёзно мне говорите?

— Ну, что за вопросы? Я же вижу, как вы маетесь в тылу, а ваше сердце рвётся на фронт! Вы извелись… Ну, так я помогу вам!