Барон Унгерн - [24]

Конец истории был скорее комическим. «Наглый прапорщик»- побежал за подмогой, и когда комендантский адъютант Лиховоз прибыл на место происшествия, то обнаружил Унгерна заснувшим в кресле. Лиховоз беспрепятственно отстегнул у спящего буяна шашку, а затем арестовал его.

Замять дело не удалось, потерпевшие подали жалобу в корпусной суд. Оттуда запросили в полку аттестацию обвиняемого. Она оказалась гимном во славу его воинских доблестей и сыграла важную роль. В конце ноября был оглашен вердикт: заключение в крепости сроком на два месяца. Оговаривалось, однако, что Унгерн должен отбывать наказание при части. В сущности, ему вынесли условный приговор, за что, по словам Эрнста Унгерн-Штернберга, следовало благодарить Врангеля. Тот «употребил все свое влияние, чтобы Роман так легко отделался», но, решив избавиться от беспокойного барона, вскоре утвердил им же, видимо, инспирированное постановление старших офицеров полка об отчислении Унгерна «в резерв чинов». В этом качестве он и попал на Персидский фронт[33].

2

С началом войны Персия заявила о нейтралитете, но успехи немцев в Европе, а турок — на Кавказском фронте и в Месопотамии заставили Тегеран поколебаться в принятом решение. Правительство сомневалось, а в стране уже разгорался джихад, направленный против русских и англичан. С гор спустились курды, к столице подтягивались повстанцы-муджахеды под руководством немецких и турецких офицеров. Осенью 1915 года в северные провинции Персии был введен русский экспедиционный корпус генерала Баратова. Чуть позже в его состав вошла Забайкальская казачья бригада, которой командовал генерал-майор Семенов, троюродный брат будущего атамана. Пока Унгерн состоял под судом, Семенов решил перевестись в эту бригаду. Его будто бы обошли наградой за оборону какого-то ущелья в Карпатах; обидевшись на начальство в лице Врангеля и Крымова, он подал рапорт о переводе в Персию и прибыл туда в январе 1917 года. Унгерн присоединился к нему чуть позже.

Штаб экспедиционного корпуса располагался в Урмии. Значительную часть жителей города составляли ассирийцы (айсары, айсоры), считавшие себя потомками уцелевших после падения Ниневии великих завоевателей древности. Они исповедовали христианство несторианского толка и еще в VI веке бежали в Персию от гонений в православной Византии. Отсюда их проповедники добирались до Китая и Тибета, а позже обратили внимание на Великую степь, где еще при Чингисхане обратили в несторианство часть монголов. В 1914 году эти воинственные «черногорцы! Персии», как назвал ассирийцев один русский дипломат, сразу приняли сторону России против своих исконных врагов, курдов и турок. Те ответили резней. Спасаясь от нее, айсары из Персидского Курдистана и соседних турецких вилайетов устремились в Урмийский округ, под защиту русских войск. Сюда же прибыл несторианский патриарх Маар Шимун XIX Беньямин, носивший титул «патриарха Востока и Индии».

В Урмии, как в своих мемуарах сообщает Семенов, Унгерн «взял на себя организацию добровольческой дружины из местных айсаров». В его изложении дело обстояло следующим образом: поскольку армия начинала разлагаться, они с Унгерном «решили создать добровольческие дружины из инородцев», дабы «оказать давление на русских солдат если не моральным примером несения службы в боевой линии, то действуя на психику наличием боеспособных, не поддавшихся разложению частей».

Это обычное для Семенова желание — изобразить себя прозорливым государственным мужем, каковым он являлся якобы даже в те времена, когда был простым есаулом. На самом деле два ассирийских батальона под командой русских офицеров существовали в корпусе Баратова с весны 1916 года. Они были приданы забайкальским казакам и вместе с ними участвовали в операциях против курдов задолго до того, как Семенов с Унгерном появились в Персии. Из беженцев-ассирийцев была создана еще и партизанская дружина, «страшная по тысячелетней ненависти к курдам в персам», как характеризовал ее Виктор Шкловский, в то время — помощник комиссара Временного правительства на Персидском фронте. Он встречал этих дружинников на урмийском базарь. Они шли «в штанах из кусочков ситца, в кожаных броднях, с бомбой за широким поясом, и персиянки показывали на них детям и говорили: «Вот идет смерть».

Есть данные, что в действительности айсары ведут происхождение от арамейцев Сирии, но если даже и так, мнимые потомки хозяев Ниневии, «логовища львов», оказались достойны своих апокрифических предков. Эти нищие и гордые обитатели гор проявили себя бесстрашными воинами. Шкловский пишет, что в боях сам патриарх Мар-Шимун и его епископы «ходили в атаку в штыки и дорезывали пленных»[34].

Как пишет Семенов, «блестяще» показавшие себя в боях «айсарские дружины» находились «под начальством беззаветно храброго войскового старшины барона Р. Ф. Унгерн-Штернберга». На самом деле ассирийские батальоны состояли под командой полковника Андреевского, командиром урмийской дружины считался «патриарх Востока и Индии», а фактически ее возглавлял Ага Петрос Элия, в прошлом — американский каторжник. При нем имелась группа русских инструкторов во главе с полковником Кондратьевым; в нее, по-видимому, и входил Унгерн. Об этом эпизоде своей жизни сам он никогда не вспоминал, разве что в разговоре с Оссендовским туманно упомянул некий давний план «поднять Азию на Германию». Возможно, имелась в виду идея использовать ассирийские части на Западном фронте, но до дела так и не дошло.