Барон - [10]

У входа нас уже ждали три оседланные лошади и четыре конных кнехта. Только мы сели в седла, как примчался Курт и сунул мне здоровенный кусок хлеба с мясом. Мы сразу тронулись. Есть на ходу было не очень удобно, но я съел все до крошки. Кузнец с подозрением на меня поглядывал.

– Тебе не предлагаю. Думаю, ты дома пообедал, а вот нам все некогда. Приходится есть на ходу.

Мы выехали за ворота и минут через пять неспешной рыси были у мастерских Хайнца. Здесь были не только его мастерские. Вдоль реки тут и там дымили трубы плавильных печей других мастеров. Кузнец сейчас не просто кузнец. Он и металлург, и станочник, и торговец. К нему привозят железную руду, а он дает на продажу уже готовое изделие. И это все один человек. Ну не то чтобы один – у хорошего мастера куча подмастерьев и учеников.

Мастерские были окружены высоким забором. Да, сейчас каждый мастер бережет свои секреты как зеницу ока. Здесь патентного бюро нет. Мы вошли в ворота. Участок был довольно большой – гектаров двадцать. На нем стояли плавильная печь и несколько довольно больших то ли домов, то ли сараев. Цеха, наверное. Я сразу прошел к печи. Ба, штукофен[3]. Но какой-то недоделанный. Невысокий, всего метра два – два с половиной, и труба высотой метра два. А так все как на картинке. Мехи небольшие, качаются одним, максимум двумя людьми.

– Сколько железа получаешь за плавку? – спросил я его.

– Триста – четыреста фунтов. Правда, много свиного железа. А остальное приходится долго проковывать.

– Как проковываешь?

– Там у меня молот. Работает от водяного колеса, – с гордостью указал он в сторону сарая у реки.

Молодец, до водяного колеса допетрил. Хотя использование водяного колеса известно с древних времен, взять ту же мельницу, но ведь он приспособил колесо к молоту… Молодец, что сказать.

– Покажи свои станки, – велел я.

Мы прошли в один из больших сараев. В нем стояло несколько станков. Вернее, их подобий. На привычные мне станки эти конструкции совсем не походили. А Хайнц с гордостью мне показывал то сверлильный станок, то токарный. Вообще-то использование станков было известно давно. Еще на рисунках Древнего Египта были изображены станки, например сверлильный. Правда, на станок он не очень-то походил, но ведь и эти конструкции можно принять за станки только приглядевшись, очень хорошо приглядевшись. И желательно, чтобы кто-то, как сейчас Хайнц, объяснил принцип работы.

– А приспособить вал к водяному колесу не пробовал? – спросил я у него. У его станков тоже были колеса на валу, но крутить их должен был человек.

– К водяному колесу? Ваша милость, это же так просто… как я мог раньше не догадаться? – Он стоял с обалдевшим видом и чесал себе затылок. Как-как… простая зашоренность мышления. Все так делают – и я так делать буду.

Хотя я и сам не уверен, что где-нибудь до этого уже не додумались. Да наверняка. Но меня не интересует это «где-нибудь». Меня интересует «здесь и сейчас».

– Какие у тебя допуски при сверлении?

– Чего?..

– Ну, с какой точностью ты сверлишь?

– На два фута могу просверлить с точностью до одной сотой части дюйма. Но только по мягкому железу или по бронзе. Сверла часто ломаются, сталь плохая.

– Диаметр сверлишь какой?

– Что за «диаметр»?

– Вот ведь деревня… Толщина у сверла какая?

– Самое тонкое сверло – в полдюйма, а самое толстое – в дюйм.

– Ясно. А кованый стальной пруток на три фута просверлить сможешь?

– Нет, ваша милость. Сверло сталь не возьмет. Было бы сверло из хорошей стали, вроде булата, то можно. А так… Нет, не получится. А пускать булат на сверла слишком дорого. Да и где его взять?

Да, проблема. Где ж мне взять хорошую сталь? Будем думать.

– Ладно, поехали обратно. Будем вместе решать наши проблемы.

Мы отправились в город. Скоро опять уже были в кабинете ратуши. По пути я кое-что все-таки придумал.

– Курт, принеси мне всю бумагу из кабинета бургомистра и свинцовый карандаш, – сказал я, усевшись за стол. – Хайнц, присаживайся рядом. Так, Хайнц, слушай меня внимательно. Все, что ты от меня услышишь, должно остаться тайной. Если узнает кто посторонний, повешу и тебя, и всю твою семью. Сколько у тебя детей?

– Четверо. Три сына и дочь, – насупившись, ответил он.

– Ну вот и не забывай о них. Первое. Ты мне отольешь три кулеврины из бронзы. Пока из бронзы. Потом будешь лить из стали.

– Это невозможно… – возразил он и тут же получил подзатыльник от Курта.

– Не смей перебивать господина барона! – рявкнул он на кузнеца.

– Успокойся, Курт. Так вот, Хайнц: это возможно. Потом я тебя научу. Но сначала – кулеврины из бронзы. Они мне нужны срочно. Но не такие, как та, что ты уже отлил, а немного другие.

И я нарисовал ему шуваловский «единорог» с конической зарядной каморой. Калибром в шесть дюймов и длиной ствола в десять калибров. Нарисовал также колесный лафет.

– Вот эта тележка называется «лафет». Его детали закажешь по отдельности у разных плотников. Потом сам с подмастерьями соберешь. Все это надо сделать быстро. У тебя сыновья взрослые?

– Да. Все они – мои подмастерья.

– Вот и хорошо. Кто из них лучше всего соображает в металлообработке?

– Средний, Дитмар. Он и работает на станках. У него лучше, чем у меня, получается, – ответил он с гордостью.