Барон и рыбы - [65]

Немного погодя он услышал, как дверь вновь отворилась. Бургомистр выполнил свой долг и прощался.

— Сколь это ни прискорбно, я как частное лицо все же постараюсь не придавать значения тем нелестным выражениям, в которых вы — в понятной ажитации — отозвались о губернаторе. Да, я не держу зла на вас! Честь имею, г-н барон!

Едва на лестнице затихли шаги бургомистра, как побагровевший барон влетел в комнату Симона, по всем признакам — в великой ярости.

— Эти свиньи посмели-таки отклонить мое прошение! — возопил. он. — Они его отклонили-таки, они распространили свои смехотворные запреты и на науку тоже! Но я этого так не оставлю, я объявляю войну. Сейчас, — он вытащил часы, — пятнадцать часов тридцать семь минут. Ровно через неделю в это время я буду в пещерах Терпуэло, нравится им это или нет!

— Что вы намереваетесь предпринять, г-н барон?

— Увидите. Пока я всего лишь намереваюсь добраться до пещер Терпуэло и найти рыбу. На карту поставлены высшие интересы. Если бы анатомы былых времен не воровали трупов, так нынче никто не нашел бы в вашем животе даже аппендикса. И потом: разве отяготит меня мелкое браконьерство, меня, гонимого, подвергнутого проскрипциям, лишенного родины? Не бойтесь, г-н доктор! Вы спокойно можете оставаться на стезе буржуазной добродетели. Вы останетесь замещать меня в Пантикозе и всем, кто будет интересоваться мною, отвечать, что я рыбачу где-то неподалеку. И это будет чистая правда. Для здешних людишек я вообще не отлучался, меня просто трудно застать. Полагаю, с этим ваша совесть примирится. Где Пепи?

***

Следующие дни прошли под знаком сборов тайком от всех. Барон не посвятил в тайну даже г-жу Сампротти, хотя Симон и уверял, что почтенная провидица все и так давно знает и, может быть, даже предскажет что-нибудь насчет поющей рыбы. Барон только бросил на секретаря уничтожающий взгляд и продолжал диктовать ему письма для отправки в ближайшее время. В отсутствие барона Симону надлежало переписать письма набело и отправлять их с определенными интервалами, что обещало дополнительное, хотя и не очень надежное, алиби.

— Как вы скроете наше исчезновение от г-жи Сампротти и ее домочадцев — ваше дело. Я совершенно уверен, что она не желает мне зла и войдет в мое положение, но ни в коем случае не хочу, чтобы научная экспедиция явилась поводом для всяких телепатических фокусов-покусов. Верно, вы и сами уже заметили, что я избегаю испытующего взгляда этой медузы, и поверьте, у меня есть на то причины. Я никакому шарлатану не позволю говорить, что он копался у меня в голове. И вообще, если иначе будет никак нельзя, так скажите ей всю правду. Но сплетнику Кофлер де Раппу и ему подобным, если им вздумается интересоваться мной, вы изложите нашу версию.

— Я буду нем, как рыба.

— Поющая? Уж лучше — как могила.

В следующую среду, засветло, барон и Пепи забросили за спину рюкзаки, перекинули через плечо чехлы с гарпунами и удочками и через боковую дверь выскользнули из дома. Во дворе их поджидала г-жа Сампротти, подобная опирающейся на клюку норне^{116}, в темно-сером жреческом одеянии в складку.

— Доброе утро, сударыня, — недовольно поздоровался барон.

Саломе Сампротти ответила небрежным жестом.

— Вероятно, бессмысленно отговаривать вас от вашей затеи?

— Я твердо решил. Но откуда вы знаете…

— Дорогой барон, я все-таки ясновидящая. Вы в этом все еще сомневаетесь? Может, вы хоть Пепи оставите, а возьмете вместо него г-на доктора?

— И речи быть не может, — встрял Пепи. — Я — слуга г-на барона и последую за ним, куда он ни прикажет!

— А если предположить, что он не прикажет? — спокойно спросила г-жа Сампротти.

— Я приказываю, — резко бросил барон.

— Ну, тогда счастливого пути и удачного клева!

— Благодарю, сударыня.

***

Через решетчатые ворота они вышли на мокрую темную площадь. Как двое подмастерьев, промаршировали в ногу по блестящей булыжной мостовой, в которой отражался единственный горевший в столь ранний час фонарь. Симон глядел им вслед из окна и махал, но они не обернулись. Саломе Сампротти стояла посреди двора, пока они не скрылись в темноте. Потом подошла к маленькой статуе какого-то святого, стоявшей в нише ограды, кивнула ему и пошла в сад. Симон озяб. Он потуже затянул пояс надетого поверх пижамы халата, забрался в постель, взбил повыше подушку, сел и неторопливо, щепотка за щепоткой, набил трубку. Не постучав, в дверь вошла Теано.

— Я все видела.

— Да?

— Почему ты не пошел с ними?

— Я должен быть здесь и делать вид, что барон и Пепи никуда не делись. И будь добра молчать об этом! Почему ты встала так рано?

— Я хотела пойти к тебе, но услышала, как на лестнице топает тетя. Из окна коридора выглянула во двор и увидела, что она разговаривает с Пепи и бароном. Куда они пошли?

— Барон решил поймать в пещере поющую рыбу, — объяснил Симон и подвинулся. — Раз уж ты пришла, так не стой на холоде!

Теано присела рядом, укрывшись одеялом.

— У тебя плохое настроение, — заявила она.

— Прости. Я принял эту разлуку слишком близко к сердцу. С нашего отъезда из Вены я еще ни разу не расставался с ним так надолго. Уженье рыбы в последние месяцы не в счет; теперь же он лезет в пещеру, где подстерегают Бог знает какие опасности.