Барон-дракон - [52]

Вадимов. - Не понял, я пропустил или, наоборот, обогнал?

Вадим уже и сам с трудом ориентировался, но Борькино предположение показалось возмутительно абсурдным.

— Слушь, Боб, мы ведь только что про хорошее говорили, а ты влез со своим стаканом и все испортил.

— Ты говорил, что собираешься жениться, - совершенно голословно заявил

Гольштейн.

— Врешь. Не мог я такого говорить. Не дождутся! Так я не понял, вы завтра уезжаете?

— Конечно.

— Помощь нужна?

— Естественно.

— Завтра утром буду.

— Будь. Слушай, что-то мы отвлеклись…

Вадим пьяно соображал: Борька решил капитально запить отъезд. И черт его знает, может быть, за всей этой суетой и чехардой, за тяготами переезда и прощания откроется действительно какая-то другая жизнь? Хорошая, целенаправленная, заполненная не только борьбой за выживание. Борька будет потом вспоминать все здешнее, как затянувшийся кошмар.

Всю жизнь их гнали и всегда они обживались и вживались, не просто мимикрируя, вбирая в себя этику и философию племени, которое их приняло, сплавляя их со своими собственными тысячелетними традициями и комплексами, в результате чего на свет появлялся совершенно непредсказуемый микст. Это про немца можно сказать - обрусевший. Обрусевший еврей звучит нелепо. Русский еврей - другое дело.

Разлили остатки, и сразу стало понятно - все - за продолжением не побегут.

Кончалась водка, кончался длиннющий отрезок дистанции. Завтра Борька перейдет на другую дорожку. Вадим побежит дальше без него.

Ноги у Борьки заплетались, но он таки пошел провожать Вадима до остановки.

Ночи, мол, темные, район хоть и респектабельный, но не спокойный… возможно именно в силу собственной респектабельности. Где как не здесь, в гнездилище старых научных кадров и творческой интеллигентности, промышлять мелкотравчатым лиходеям? Крупный уголовный элемент на гоп-стоп по темным улицам не разменивается. Те вершат свои дела в ресторанах и при банях с ВИП кабинетами. А для разномастной мелочи, которая, между прочим, зарезать может не хуже профи, подобный район - кормушка. Народец проживает не боевой, наоборот

— хлипенький, но пока еще не обносившийся до ремков. Есть чем с него поживиться.

Милиция вносит свою лепту: тут ее днем с огнем не сыщешь. Зачем нужны стражи порядка в заведомо спокойном месте?

Шли, громко сказано - шатались в сторону покосившегося павильончика, стоявшего в торце дома. Ветер развевал полы курток. Вадим тщетно пытался согреть руки. Перчатки остались у Гольштейнов, куда девались карманы?

Осталось пробраться сквозь голые, но безобразно густые кусты, когда Вадим сообразил: автобус с этой остановки идет в другую сторону. А и хрен с ним. Доедет до ближайшей пересадки, оттуда до автовокзала. Соображения на некоторое время затормозили, заставили остановиться. Потом пришлось ловить зависшего в полупадении Борьку. А это вам не абы что. Когда процесс устаканился, то есть

Борька ровнехонько сосредоточился в вертикальном положении, наступила минута тишины. Они замерли, пережидая стресс. Выл ветер. Совсем рядом, в кустах шуршало и скреблось. Звуки были неприятные и тревожные. У Вадима мгновенно встал дыбом загривок. С детства так. Если поблизости обнаруживалась реальная, реже мнимая опасность, по загривку проходил невидимый холодный сквозняк.

Однако, загруженное алкоголем и длительной вялотекущей депрессухой, сознание не откликнулось на безсознательное и, напрямую, поперлро организм к остановке.

Под одиноким фонарем, чудом сохранившим среди собратьев мутное око, возились двое.

— Стой, - загнусил Борька, - Мы, кажется, влюбленных спугнули.

— Потерпят. Иш, мало им темных мест…

На них обернулся обладатель широченной обтянутой чем-то малопонятным спины. Глянули мутные, похоже, безумные глаза. Только тут, на свету, Вадим разглядел, что одной рукой мужик ухватил женщину за воротник пальто, а другой зажимает ей рот. На любовный акт оно походило как аутодафе на пионерский костер. Женщине ухаживания явно не нравились. Она извивалась, молотила в туловище претендента кулаками и, в конце концов, укусила его за руку. Насильник отдернул ладонь, женщина пронзительно закричала.

Вполне могло оказаться, что перед ними супружеская пара. Ну, повздорили по дороге из гостей. Она, например, не с тем танцевать пошла, или он, хватив лишку, полез к Клавке под подол. А уж кто как выясняет отношения, то дело вкуса и воспитания. Неча лезть в чужие семейные дела.

Невнятно рыкнув, мужик - ни много, ни мало - треснул женщину затылком о столб. Она тут же повисла как тряпичная. Он разжал грабки и развернулся к случайным нарушителям процесса.

От него несло немытым, гнилым, фекальным и страшно опасным. Перед друзьями стояло животное подвальной породы. Из-под старого дождевика, застегнутого на единственную пуговицу, на растоптанные ботинки складчатыми буфами сползали штаны. На лбу животного темнел вдавленный рубец в форме запятой. Синие губы поблескивали от обилия слюны.

Борька икнул. Ему ж завтра отваливать, пронеслось в голове у Вадима…

Волна зародилась выше вздыбленного загривка и пошла вниз как медленный электроразряд. На мгновение пошатнулись тени, и померк свет. Он сначала падал, потом взлетал, потом опять стал самим собой.