Бархатная песня - [13]

Бросив благодарный взгляд в небеса и рассмеявшись от чистейшей радости, молодой человек снова поднес к губам флейту.

Аликс довольно шла за мотивом, но тяга к творчеству оказалась сильнее. Рядом с ней был человек, умеющий играть, и ей стало любопытно, что он еще умеет. Оглядевшись вокруг в поисках какого-либо предмета, усиливающего звук, Аликс заметила около себя колоду. Схватив панцирь Рейна, она пристроила его рядом с колодой. Две ветки мгновенно превратились в барабанные палочки. Не переставая петь, Аликс схватила панцирь, стальную пластину для защиты спины, набедренник и поставила их рядом с колодой. Убедившись в хорошем звучании, она с закрытым ртом стала напевать одну из мелодий, зародившихся в голове.

Молодой человек восхищенно наблюдал за ней, и, когда она запела, на этот раз новую песню, он стал подыгрывать ей на флейте, стараясь уловить мелодию и ритм. Он перешел на свою собственную вариацию, Аликс рассмеялась и с легкостью последовала за ним, и это превратилось в своеобразное состязание, когда Аликс исполняла одно, а молодой человек — другое, и в то же время оба дополняли друг друга, как бы испытывая искусство другого.

А когда молодой человек, отбросив флейту на землю, стал вторить Аликс сильным, чистым голосом, настал ее черед на мгновение застыть в изумлении, почему она сбилась с ритма, что, судя по выражению лица молодого человека, очень его обрадовало. Схватившись за руки и опустившись на колени лицом друг к другу, они слили свои голоса, воздавая хвалу небесам.

Наконец они замолчали, а Вокруг стояла такая тишина, словно и ветер, и птицы угомонились, прислушиваясь к их великолепному пению. Не разнимая рук, они сидели неподвижно, глядя друг на друга с любовью, благоговением, восторгом, ощущая родство душ.

— Джослин Лэнг, — наконец представился прекрасный молодой человек, нарушив молчание.

— Аликс… андер Блэкитт, — ответила она, запнувшись на мужском имени.

Джослин вздернул красивую бровь и уже хотел что-то ответить, однако его остановил голос Рейна:

— Я вижу, Джос, ты уже познакомился с моим новым оруженосцем.

Чуть ли не виновато Аликс выпустила руки Джослина и встала, но левая больная нога подвернулась.

Рейн рывком схватил ее за руку:

— Если вы перестали развлекаться, то можете отнести мою броню назад и соскрести ржавчину. Джос, как охота?

На щеках у Джослина выступили красные пятна. Он стоял перед Рейном лицо к лицу, и его стройная широкоплечая фигура казалась хрупкой по сравнению с массивным Рейном.

— Мне удалось подстрелить четырех кроликов у ручья.

— Кроликов! — проворчал Рейн. — Нужно идти самому и завалить оленя или двух, но это потом, а сейчас, мальчик, ступай в лагерь и дай-ка осмотреть твою ногу. От калеки мне проку никакого.

Аликс покорно собрала оружие и доспехи, Джослин положил их ей на руку вместе с еще влажным дублетом, и она побрела за Рейном к лагерю, пытаясь догадаться, долго ли Рейн слушал их пение. Однако слушал он или нет, но, войдя в шатер, Рейн никак не отозвался об их дуэте и лишь показал Аликс пальцем, куда положить оружие.

— А теперь снимай штаны-чулки. Я взгляну на твою ногу.

— Моя нога прекрасно заживает, — заявила она, не трогаясь с места.

Сощурившись, он подошел поближе.

— Ты бы должен уже понять, что каждый человек в этом лагере оправдывает свое существование посильным трудом. У нас нет времени возиться с больными. Раздевайся, а я позову Розамунду, — приказал он, натягивая на себя рубашку и дублет, собираясь идти.

Как только Рейн ушел, Аликс быстро сняла тугие штаны-чулки, схватила тряпку и повязала ее вокруг талии, связав концы так, что получилась набедренная повязка, скрывавшая львиный пояс. При этом бок и значительная часть бедра оголились, и когда она взглянула на них, подумав о том, что они не так уж плохо смотрятся, то поняла, что теперь ее непременно разоблачат как женщину. «Ну и пусть, — вздохнула Аликс, — все-таки приятно осознавать, что какая-то часть тела, пусть не лицо, настолько привлекательна, что может принадлежать только женщине».

Какой-то звук у входа в шатер заставил ее поднять глаза, и Аликс увидела в профиль лицо одной из самых красивых женщин на свете. Ее ресницы, обрамлявшие великолепные зеленые глаза, были настолько длинны, что казались сверхъестественными. Совершенный формы нос и рот, уголки которого слегка загибались книзу, казались высеченными самым искусным резцом. Это была классическая красота, о которой мечтает каждая женщина. А позади нее стоял Рейн. «Не удивительно, что ему не до оруженосца! — подумала Аликс. — Если рядом такая женщина, с какой стати он станет смотреть на неказистую простушку вроде меня».

— Это наша целительница Розамунда, — сказал Рейн, и голос его прозвучал так мягко, что Аликс удивленно взглянула на него. Вот было бы славно, если бы он так разговаривал и с ней!

Но в следующую минуту Розамунда повернулась, и у Аликс захватило дух: по всей левой стороне лица Розамунды расползалось красное родимое пятно — печать дьявола. Рука Аликс непроизвольно поднялась, чтобы сотворить крестное знамение, оградив себя от нечистой силы, но взгляд был прикован к Рейну, а его голубые глаза пристально смотрели на нее — то ли предостерегая, то ли с угрозой.