Бард - [117]

Идеальное построение зомби окончательно разрушилось. Сражение распалось на небольшие схватки один на один или группа на группу. План Риголана, в общем, сработал – Мортимер уже не мог управлять своими войсками как слаженным механизмом. И тогда некромант сам вступил в битву.

Поначалу, когда еще кавалерия не вступила в сражение, зомби окружили отряд Риголана и, несмотря на отчаянное сопротивление, начали его уничтожать. Затем всадники ударили во фланги войска полумертвых, рассекая его на две части и разрывая окружение пехотинцев Риголана. Теперь пехотинцы смогли развернуться и обратить свое оружие на тех, кто зашел им в тыл, наседая на фланги зомби и выравнивая фронт сражения.

Получились как бы две линии боя: первая – пехотинцы, обращенные лицом к нашему лагерю (где маги с большими потерями, но все же добивали вампиров), против одной половины войска полумертвых. И вторая линия боя – мы, всадники, лицом к лагерю некроманта, против второй половины войска зомби, спина к спине с латниками. Причем преимущество здесь было явно на нашей стороне, поскольку в бою участвовали не только мы, всадники, но и наши звери. Даже лошади, на которых сражались воины Хайдрика, и те лупили полумертвых копытами и кусались. Ряды зомби начали быстро таять.

И вот тогда Мортимер обратил против нас свою магию. Зарубленные, а иногда и рассеченные зомби под воздействием его заклинаний начинали ползти и слепо цепляться за ноги животных. Из земли вдруг вырастали острые каменные шипы, пронзая лапы зверей, облака вонючего, дурманящего газа стали опускаться на поле боя. Верховые животные стали спотыкаться, а всадники – падать на землю, превращаясь в легкую добычу для зомби.

Именно так произошло со мной. Острые шипы, стремительно выскользнувшие из земли, поранили лапу Оррил, и мой ящер резко рванулся в сторону. Я не удержал равновесия и вылетел из седла, грохнувшись на землю в непосредственной близости от этих шипов. Тут же в меня вцепились три руки уже мертвых, убитых нами зомби, и я стал размахивать клинками, пытаясь их отсечь, вопя от ярости и страха. Освободившись и вскочив на ноги, прямо перед собой я увидел уже знакомого мне гиганта-зомби – бывшего старшину Габровски. Габровски сжимал в руках здоровенный боевой топор и как раз заносил его, чтобы рассечь меня пополам. Не дожидаясь этого печального момента, я бросился вперед, нанося удары мечом и ножом, а затем тараня полумертвого гиганта головой. Удар о туловище Габровски был такой силы, что я даже почувствовал себя оглушенным, будто бы врезался головой в стену. Бывший старшина покачнулся, я нанес ему еще два удара своими клинками, очевидно, довольно слабых – лишь подтолкнул его. Габровски начал заваливаться на спину, успел отшвырнуть топор и схватить меня за кольчугу, увлекая за собой. Я продолжал наносить удары, уже падая, но тут огромные ручищи бывшего старшины сомкнулись у меня на шее. Последнее, что я помню, – это полураскрытый рот Габровски прямо перед моим лицом и то, что я решил воткнуть в эту пасть свой охотничий нож. Я взмахнул рукой, но увидеть больше ничего не успел – свет померк в моих глазах. Все, что происходило дальше, я знаю лишь по рассказам моих товарищей, оставшихся в живых.

Основная тяжесть битвы легла, конечно, на плечи Риголана и его пехотинцев. Оказавшись в окружении, они яростно сражались, но все же их позиция была слишком невыгодной, а крестьянам, которые в полном составе вошли в этот отряд, явно не хватало боевого опыта. Риголан метался по полю битвы, постоянно оказываясь в самых жарких местах схватки и расчищая путь своим воинам, но повсюду он не успевал. К тому моменту, когда всадники разрезали армию зомби пополам, отряд Риголана заметно поредел. Полумертвые тоже несли серьезные потери, но все еще сохраняли численное преимущество. Теперь отряд Риголана сражался одним фронтом, не заботясь о тыле, но зомби все равно теснили наших пехотинцев своим количеством. И когда возникла угроза окружения небольшой группы крестьян, которую зомби с легкостью могли бы потом уничтожить, Риголан бросился на выручку своим воинам. Он влетел в группу зомби, вращая свои клинки как крылья мельницы, обрушивая удары на полумертвых сверху. Шроттер рвал зомби зубами и когтями, топтал и разбрасывал хвостом, но их было слишком много. Уже маги добили последних вампиров и бросились на помощь Риголану, ударив зомби в тыл. Уже в рядах полумертвых начиналась давка и бестолковая суета, вот-вот их отряды должны были быть смяты. Но Риголан этого уже не увидел. Зомби навалились на Шроттера кучей, словно бы пытаясь забросать ящера своими телами. Его били мечами по хвосту, по бокам, по голове, пытались уколоть клинком или стащить руками его наездника. Риголан рубил во все стороны, когда ящер под ним с протяжным ревом упал на брюхо. Уже почти мертвый, с множеством ранений, Шроттер продолжал клацать зубами, пытаясь достать мертвяков вокруг себя, вырывая из них куски мяса. Несколько рук одновременно схватили Риголана и поволокли со спины Шроттера. Сын Тени рубил эти руки, отбивал удары, сыпавшиеся на него со всех сторон, но среагировать на все он просто не успевал. Один клинок рассек ему левое бедро, другой опустился на правое плечо, третий самым кончиком прошелся по лицу, оставляя на нем кровавый след. Окруженный пятью крупными зомби, Риголан продолжал сражаться, несмотря на раны и потерю крови. Он не видел, что Джонатан уже прокладывает себе путь сквозь толпу полумертвых, разбрасывая их огненными шарами. Риголан успел зарубить троих из своих противников, когда здоровенный зомби-орк бросился на него, выставив вперед меч. Клинок вошел Сыну Тени в живот, но, падая, он еще успел взмахнуть своим ятаганом, вгоняя его врагу под ребра. Джонатан так и нашел его – лежащим под телом мертвого орка с клинком в животе. Маг хотел вынуть меч, но Риголан его остановил: