Барабан бьет атаку - [18]

– И много таких?

– Было трое, не считая собственных корреспондентов от «Правды». Саис и двое местных из города. Кстати, как ты сюда попал?

– На самолете прилетел, – и довольно глядя на удивленное лицо, добавил, – Бриана Шиннон привезла.

– И где она села?

– Третья заводская улица, там пустырь. Мне бы не хотелось, чтобы у нее были неприятности.

– С какой стати? – удивился Рыбалков. – Заправим, накормим. Это даже любопытно. Восемьдесят лиг перелет.

– Добрых полторы сотни будет. Почти из Утнока летели без посадок. Можно считать рекорд.

– Я сейчас, – поднимаясь, пообещал Рыбалков, – только распоряжусь.

Бартон еще раз огляделся, пожал плечами. Ничего интересного. Секретных документов под ногами не валяется и вряд ли они здесь возможны. Судя по обстановке в Управе пока еще приличной администрации не существует. Нормально. Самый интерес посмотреть что из всего этого выйдет. Кое-что уже понятно. Достаточно корректно себя ведут. Естественно в меру. Не озабочиваясь писанными законами, но не переступая неписанных. Любопытно.

Извлек из сумки пакет с пирожками и выложил его на стол. Поставил туда же бутылку и, поискав в сумке, вытащил металлический стаканчик. Не разобьется и мыть удобно в дороге. Он привык пользоваться своим в подобных случаях. Мало ли кто из сосуда пил. В молодости попутешествовал и насмотрелся. Целые деревни случалось сифилисом или еще чем, вроде трахомы болели. Совершенно не хочется подцепить заразу, даром что сифилис научились недавно лечить.

Дверь отворилась и вошел высокий человек с широкими плечами и хорошо знакомым лицом. Уж фотографий Шаманова Бартон навидался. Все та же полувоенная одежда, когда на гимнастерке отсутствуют погоны и сверху наброшена куртка, обычно используемая механиками. Правда чистая. Зато пистолет присутствует.

Тот плюхнулся на стул Рыбалкова и, не чинясь, вытащил из пакета пирожок, принявшись его с аппетитом жевать. Пошарил в ящике стола, извлекая оттуда ожидаемо не слишком чистый граненый стакан. Самолично налил. Они чокнулись и выпили.

– Представляться не требуется? Все равно, – он приподнялся и отдал честь, – будем последовательны. Главнокомандующий Народной Армией Шаманов. Горда я отправил спать, – шлепаясь снова на сиденье, забирая второй пирожок и откусывая кусок, поведал Стен. – К самолету послали людей с едой и для охраны. Собираешься назад?

– А я обязан?

– Почему? Вольному воля. Если не для одной единственной сенсации, «побывал в логове врага», а с познавательными целями – можно оставаться сколько угодно. Бумагу, чтоб не трогали и не придирались, выдам. При одном условии.

– И каком?

– Очень простом. В статьях не должно быть упоминаний имен, кроме и так всем известных людей. У многих там, – он показал куда-то неопределенно в сторону, имея в виду побережье, – остались родственники и знакомые. Им нет нужды сообщать о себе данные полиции или королевской армии. Надеюсь это понятно.

– Я Бартон Коркоран, – надменно сообщил журналист, – и не имею привычки плохо формулировать мысли или сдавать свои источники.

– И вообще желательно думать что пишешь, – невозмутимо произнес Шаманов, – в поселке стоит рота с двумя пулеметами, для статьи не требуется. А вот для противника сведения занимательные.

Бартон обижено фыркнул.

– В таком случае просто ласково попросим покинуть наше расположение навсегда. В остальном ничем не ограничиваем. Ходи куда хочешь, говори с кем желаешь. Если пошлют во Мрак или за излишнюю настойчивость пинком наградят, нечего на начальство кивать и строить предположения о приказах третировать свободную прессу. Мне плевать, что в статьях, пока там не присутствуют вещи ранее сказанные.

– Даже если отзывы будут не вполне положительные?

– Хоть отрицательные, – совершенно равнодушно заверил Шаманов, разливая по второй. – Только без вранья. А отношение мне сугубо безразлично. Всем рты не закроешь, а даже плохая реклама тоже лишнее упоминание и действует иногда в противоположном смысле.

– Ты, в самом деле, думаешь так? – подобравшись, спросил Бартон.

– Критика полезна – это я не для производства хорошего впечатления говорю. Наличие оппозиции всегда положительно влияет. Правительство вынуждено думать, прежде чем что-то совершить. Я всегда готов принять ответственность за ошибки. Я не догматик, верящий исключительно в одну идею и не смеющий от нее отступить в любых обстоятельствах. Политик просто обязан быть гибким и в критических случаях идти на компромисс. Закостеневшие в своей правоте рано или поздно приходят к краху. Наиболее гибкий элемент постепенно становится контролирующим в системе. Это я как инженер по диплому говорю.

– Что-то я не встречал довольных политиков, после того как их ткнули мордой в дерьмо.

– Разве я сказал мне нравится ходить политым помоями? Я очень четко выразился: критика полезна. А не приятна. Оставим это. Ты собирался переправлять статьи через Бриану?

– Ну, как запасной вариант. Часто летать неизвестно насколько долго получится. В основном на телеграф рассчитывал.

– ТТК не работает и в ближайшее время не начнет. Как в городе, так и на железнодорожной станции и в округе. Сделано специально. Междугороднего сообщения еще долго не будет. Могу предложить передачи по радио текстов любой длины. Укажешь адресата на Патре, в ближайшее время ему доставят.