Банкротства - [2]

Тщетно. Денег нет. Те, кто пришли первыми, еще успели кое-что получить, но остальные – увы. И собираются митинги обманутых вкладчиков, в жару и мороз стоят они перед закрытыми дверями офисов, требуя вернуть им их кровные.

Бывшие миллионеры идут работать грузчиками. Их семьи распадаются, те, кто совсем недавно назывались друзьями, отворачиваются. Им выражают неискренние соболезнования, злорадствуют за спиной, а то и в лицо смеются. На работу по специальности им устроиться практически невозможно – кто же доверит управлять делами человеку, который довел до краха свое предприятие?

Суд назначает внешних управляющих для ведения антикризисного производства. Да, законом эта мера предусмотрена, но она, как правило, не дает никаких положительных результатов. Если фирма разорилась, значит, она разорилась полностью. По статистике, управляющие, назначенные в арбитражном порядке, смогли вернуть к жизни только 5% (!) разоренных предприятий.

Конечно, в чем-то это закономерно. Если где-то что-то появилось, в другом месте это должно исчезнуть. Если один заработал, другой должен потерять деньги. Но разве тому, кто прогорел, легче от этой мысли? Нет, не легче. Хорошо философствовать, когда сидишь дома, у камина, а не тогда, когда денег на булочку с сосиской не хватает.

А желудку не объяснить, что денег нет. Ему все равно. Он требует пищи, он бурлит, бунтует, этот трудоголик хочет, чтобы его наполнили едой, которую он смог бы переварить. А если он избалован, если привык к пище хорошей, дорогой, качественной, если наполнялся в последнее время в элитных ресторанах, а не в закусочных и прочих забегаловках, перейти на грубую, хотя и сытную еду ему будет очень тяжело. К хорошему привыкаешь быстро. Это утверждение истинно не только для человека, но и для составляющих его организма, для желудка же оно правдиво вдвойне. А когда в карманах пусто, пусто и в животе.

Отсутствие денег унизительно, хотя бедность, конечно же, не порок. Представьте, что ощущает человек, который недавно мог позволить себе все. Человек, который мог себе позволить купить для жены автомобиль «кадиллак» в качестве средства от кашля. И потерявший все. И деньги, и репутацию, и жену, которая на том же «кадиллаке» от мужа-неудачника и укатила.

Представьте себе эту бездну отчаяния, в которой оказывается банкрот. Подумайте о ее глубине, о том, как черно на душе становится у человека, который разорился. Многие спиваются, сводят счеты с жизнью, уходят в глубокую депрессию. Очень хорошо эта ситуация описана Осипом Мандельштамом в стихотворении «Домби и сын»:

Когда, пронзительнее свиста,

Я слышу английский язык, —

Я вижу Оливера Твиста

Над кипами конторских книг.

У Чарльза Диккенса спросите,

Что было в Лондоне тогда:

Контора Домби в старом Сити

И Темзы желтая вода.

Дожди и слезы. Белокурый

И нежный мальчик Домби-сын.

Веселых клерков каламбуры

Не понимает он один.

B конторе сломанные стулья,

На шиллинги и пенсы счет;

Как пчелы, вылетев из улья,

Роятся цифры круглый год.

А грязных адвокатов жало

Работает в табачной мгле, —

И вот, как старая мочала,

Банкрот болтается в петле.

На стороне врагов законы:

Ему ничем нельзя помочь!

И клетчатые панталоны,

Рыдая, обнимает дочь.

Многие сдаются. Многие, но не все. Есть такие люди, и их немало, которые находят в себе силы начать все заново, с нуля, с чистой страницы. Которые поднимают голову, как бы больно судьба их ни била. Прирожденные бойцы по натуре своей, они никогда не сдаются, пробуют добиться успеха вновь и вновь – и добиваются. Пускай не сразу, не с первой и даже не с десятой попытки, но добиваются. Не всем дана такая внутренняя сила, далеко не всем, но те, кто ею наделен, заслуживают глубочайшего уважения.

Ну а те, кто этим качеством не наделен? Опускают руки? Ничуть не бывало. Если остается кто-то рядом, кто поддержит в трудную минуту, кто верит в успех этих людей, кто подталкивает их к новой попытке, кто создаст надежные тылы, тогда человеку можно и должно бороться. Но если все предали и отвернулись, занять сил на борьбу просто не у кого.

И сидят такие люди на лавочках, голодным взором смотрят на продавца пирожков да предаются воспоминаниям о том, как ели суп с трюфелями, запеченных перепелов, осетрину да омаров, запивали их выдержанным «Божоле», а на десерт заказывали клубнику со взбитыми сливками.

И становится от таких мыслей на душе так черно, что хоть волком вой. Да и сыт воспоминаниями не будешь – не помнит живот добра. Наполняется рот слюной, а желудок властно напоминает о своем существовании. Есть хочется, и не обязательно устриц или икорки, супа из раковых шеек или черепахи, а хотя бы вон тот заветренный беляш с начинкой сомнительного происхождения, но здесь и сейчас.

Увы, безвозвратно миновали для банкрота те времена, когда утро он начинал с приготовленного заботливой горничной и поданного в постель молотого кофе с круасанами, а вечерами отдыхал с друзьями в баньке, под шашлычки да хорошую водочку. Теперь его удел – прокуренная кухня в коммуналке, самогон, который гонит соседка, и беломор вместо кубинских сигар. И это еще в лучшем случае! А бывает и так, что банкрот оказывается на улице без гроша в кармане, имея только то, что на нем надето.