Банкир в XX веке - [13]
В Линкольне делали упор на свободу детей учиться и играть активную роль в собственном образовании. По большинству предметов мы не получали подробных заданий по учебнику: нас учили отправляться в библиотеку и самим находить информацию. По существу, нас учили тому, как следует учиться, а не заставляли просто повторять факты, которые должны были остаться у нас в голове. Однако были и определенные недостатки. Что касается меня, то у меня были трудности с чтением и правописанием, которые мои учителя, ориентируясь на «прогрессивную» теорию образования, не считали достаточно серьезными. Они полагали, что я просто медленно читаю и буду развиваться в своем собственном темпе. На самом деле у меня была дислексия>7, которая никогда не была диагностирована, и на это никто не обратил особого внимания. В результате моя способность к чтению, как и грамотность улучшились с возрастом лишь незначительно. Все мои братья, за исключением Джона, а также сестра Бэбс в какой-то степени страдали тем же самым.
С другой стороны, в школе Линкольн у меня были очень хорошие учителя. Я объясняю продолжавшийся всю мою жизнь интерес к истории влиянием Элмины Луке, учительницы шестого класса, которая делала прошлое необычайно живым. Хотя школа Линкольн, наверное, в чем-то оставила меня и неподготовленным, в возрасте 17 лет я смог поступить в Гарвардский университет и далее завершить обучение в нем с умеренными успехами.
ПОКАНТИКО
Зимой семья проводила уикенды в поместье, находившемся в Покантико-Хиллз в округе Вестчестер, непосредственно к северу от того места, где берега реки Гудзон соединяет сейчас мост Таппан Зи. Мы ездили в седане «Крейн Симплекс», крыша которого была достаточно высокой, чтобы человек среднего роста мог стоять внутри в полный рост. В нем были откидные боковые сиденья и могли удобно размещаться семь человек, включая шофера.
Для детей это путешествие казалось бесконечным. Современных автострад не было, и дорога от Манхэттена занимала примерно полтора часа: я четко помню запах плюшевой ткани на сиденьях, от которого меня всегда начинало немного укачивать.
Дед начал скупать земли в Покантико в начале 1890-х годов поблизости от имения своего брата Уильяма, также находившегося на реке Гудзон. Юго-восток графства Вестчестер представлял собой сельский район с большими площадями, занятыми лесами, озерами, полями и речками. В изобилии был представлен животный мир. В конце концов, семья приобрела около 3400 акров, которые окружали и включали почти полностью маленькую деревушку Покантико-Хиллз, большая часть жителей которой работала на нашу семью и жила в домах, принадлежавших деду.
Деревянный дом, который занимали мои бабушка и дед, сгорел в 1901 году. Не желая строиться заново, они переехали ниже по холму в меньший дом под названием Кент-хаус, который вполне их удовлетворял. После немалых уговоров со стороны отца они, в конце концов, построили более солидный дом на вершине холма, рядом с местом, где раньше стоял старый дом. Дед занимал Кикуит с 1912 года до своей смерти в 1937 году, а потом в него переехали мать и отец.
Первый дом моих родителей под названием Эбитон Лодж в «парке» представлял собой большое эклектичное деревянное строение, находящееся ниже по склону холма по отношению к Кикуиту. Внутри Эбитон был отлично отделан дубовыми панелями и имел дубовые полы, которые вызывали ощущение тепла и уюта. Широкая дубовая лестница вела из вестибюля на второй этаж, и почти весь холл на втором этаже был занят огромным дубовым столом. Я вспоминаю, что именно на этом столе я увидел первую страницу газеты «Нью-Йорк геральд трибюн» за тот день, когда в 1929 году обрушился фондовый рынок. Во многих комнатах, включая несколько спален, были камины. Камин в гостиной всегда топился в холодную погоду, что создавало приятную и располагающую атмосферу. Вдоль стен стояли полки для книг со стеклянными дверцами, на них стояли книги хорошо известных авторов, в частности Чарльза Диккенса и Роберта Луиса Стивенсона, а также переплетенные экземпляры журналов «Кантри Лайф» и «Сент-Николас», представлявшие собой наследие викторианской Америки. Единственной картиной в доме, имевшей какую-либо ценность, был большой пейзаж Джорджа Иннеса.
Между гостиной и столовой находился длинный коридор, стены которого были украшены головами крупных охотничьих трофеев. Я не имею представления, откуда они появились, поскольку отец, конечно же, никогда не был в Африке на сафари. Прошло немного времени после президентства Тедди Рузвельта, и охотничьи трофеи все еще были в большой моде. В передней также стояло чучело императорского пингвина. Адмирал Ричард Бэрд подарил его отцу в знак благодарности за финансовую поддержку его экспедиций в приполярные районы. В те дни адмирал Бэрд часто навещал нас, и во время своей первой экспедиции в Антарктику он прислал мне телеграмму со станции «Литтл Америка», в которой говорилось, что он называет свой временный лагерь в мою честь. Для тринадцатилетнего мальчика это было необыкновенной новостью. Бэрд открыл горные хребты около моря Росса, и один из них он назвал хребтом Рокфеллера - хребет носит это имя до сегодняшнего дня. Еще одним знаменитым посетителем был Чарльз Линдберг, который провел с нами уикенд вскоре после его одиночного перелета через Атлантический океан в 1927 году.
Дэвид Рокфеллер — один из крупнейших политических и финансовых деятелей XX века, известный американский банкир, глава дома Рокфеллеров. Внук нефтяного магната и первого в истории миллиардера Джона Д. Рокфеллера, основателя Стандарт Ойл.Рокфеллер известен как один из первых и наиболее влиятельных идеологов глобализации и неоконсерватизма, основатель знаменитого Бильдербергского клуба. На одном из заседаний Бильдербергского клуба он сказал: «В наше время мир готов шагать в сторону мирового правительства.
В декабре 1971 года не стало Александра Трифоновича Твардовского. Вскоре после смерти друга Виктор Платонович Некрасов написал о нем воспоминания.
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.