Банкир - [34]

А в конце концов, почему бы и не превратиться в собственный саван? Это удобная, хотя и несколько надуманная формула жизни, которая, однако, по существу ничего не решает. По-видимому, вообще не может быть четкого решения проблем, возникших между ним, Эдис и детьми, потому что, черт побери, совершенно неясно, что же все-таки произошло?

– Сэр, вам что-нибудь угодно? – спросил шофер.

Потревоженный столь неожиданно, Палмер уставился шоферу в затылок и довольно резко спросил: – В чем дело?

– Вы что-то сказали, сэр?

– Разве? – удивился Палмер. Неужели я вслух проклинал свою жизнь? – подумал он. А что, собственно, я мог проклинать? Наверно, самого себя? Но только ли самого себя?

– Нет, нет. Ничего,– сказал он шоферу.

Затор разрядился, так как стоявший на углу полисмен, пропустив достаточное количество машин из поперечных улиц, по которым в центр города обычно направлялись люди из района Куинс, открыл на несколько секунд движение по Пятой авеню. «Кадиллак», в котором ехал Палмер, ринулся с места рывком, похожим на прыжок кролика, совсем как дешевые автомобили, и Палмера откинуло на спинку сиденья.

– Простите, сэр.

– Не беда, Джимми. Наверстывайте, не теряйтесь.

Шофер вежливо посмеялся, и Палмеру стало мучительно стыдно, что шофер вынужден притворяться, будто его начальник сказал что-то остроумное. Черт бы побрал все это вместе взятое, от души пожелал Палмер. И черт бы побрал лицемерное солнце этого несчастного утра.

Тут же, устыдившись, что так поддался настроению, Палмер выпрямился, поднял смятую газету и аккуратно ее разгладил, перед тем как снова водворить на место рядом с собой. Искупив таким образом грех своей эмоциональной вспышки, он стал смотреть в окно, слегка прищуривая глаза, в стремлении вобрать в себя немного солнечного света и чуточку приободриться.

В то время как машина стремительно приближалась к банку, Палмер представлял себе, как лучи солнца, падавшие все более вертикально по мере приближения к полудню, тяжелыми каскадами проникают сейчас сквозь стеклянную крышу, заполняя изнурительным зноем весь верхний этаж здания банка. Даже большие жалюзи под потолком его кабинета не в состоянии полностью оградить от этих ослепительных лучей.

О, если бы только можно было свести всю эту унылую внутреннюю опустошенность к обычной головной боли, подумал Палмер, тогда у меня были бы законные и понятные причины для того, чтобы так ненавидеть это утро. И какие-нибудь две таблетки аспирина могли привести все в норму. Но где же взять таблетки против болезни, которая теперь причиняла ему подлинные страдания? С этим немым вопросом он подъехал к главному входу. Выйдя из машины, Палмер поблагодарил шофера и отпер боковую дверь, ведущую в банк, собственным ключом.

Глава десятая

Было без пяти девять, когда Палмер, по пути кивком головы поздоровавшись с секретаршей, вошел в свой кабинет и направился к письменному столу. Постояв немного у стола, он оглядел ряды сигнальных кнопок, каждая из которых имела свою шифрованную надпись, состоявшую только из согласных. Слева направо, по порядку шли следующие надписи: «Скртр» (в приемной), «Бркхрдт», «Мргндл», «скртр», «жлз». Кнопка с надписью «Бркхрдт», как он узнал впоследствии по собственному опыту, почти никогда не давала возможности соединиться со стариком. Однако Палмер знал, что почти половина всех цветовых сигналов интеркома соединялась с кнопкой Бэркхардта. Надпись «Мргндл» означала имя Клиффа Мергендала – вице-президента и ответственного секретаря ЮБТК, который ведал прежде всего портфелем ценных бумаг, а кроме того, он вел дела наиболее крупных клиентов. Помимо всего этого, он еще руководил деятельностью отдела ценных бумаг и имуществ, управляемых по доверенностям. Кнопка же «скртр» не имела еще конкретного адресата, так как Палмер никак не мог выбрать время для того, чтобы подобрать девушку, которая будет выполнять функции секретаря,– Палмер про себя уже назвал ее «скртрша». Кнопка «жлз» управляла системой жалюзи, которые Палмер с первых же дней работы в своем кабинете решил держать полуоткрытыми и забыть о них. На правом краю табло с сокращенными надписями, лишенными гласных – они напомнили ему условные знаки на майках бейсболистов из команды «Нотр-Дам»,– были две особые кнопки, на которых полностью значились имена двух первых вицепрезидентов банка: Гарри Элдера и вице-президента – казначея Дж. Фиппса Карса.

Палмер нажал кнопку, таившуюся под доской письменного стола. В тот же миг стена позади него едва слышно зашипела, точно пробудившаяся змея, и узкие створки стенного шкафа раздвинулись. Повесив в шкаф пальто и шляпу, Палмер вторично нажал на кнопку и проследил взглядом плавное скольжение смыкавшихся створок.

Потайное отделение в стенном шкафу было устроено в виде маленького, почти монашеского бара, вмещавшего не более двух бутылок, полдюжины бокалов и ведерка со льдом. Там же хранился и маленький магнитофон, предназначенный для нелегального подключения к телефону. Года два назад, во время схватки со сберегательными банками, его действительно намеревались подключить. По утверждению Гарри Эддера, здесь, на верхнем этаже, и во всех филиалах банка тогда царили драконовы порядки секретности: к концу рабочего дня Бэркхардт заставлял своих секретарей выбирать собственноручно все бумаги из корзин и сжигать их в котельной. В той схватке, еще до того как магнитофон был подключен к телефону, Бэркхардт одержал победу, а впоследствии он, видимо, решил отказаться от этой затеи. Впрочем, еще не исключена возможность рецидива и в нынешнем году, подумал Палмер. Он сел за стол и, прежде чем заняться утренней почтой, оглядел свой кабинет. На стене против стола уже висело перенесенное из коридора яркое красочное полотно Брака: на нем приятно будет остановить взгляд, когда разговариваешь по телефону.