Бандитский век короток - [14]

— Без ножа режешь, Серега! Шеф велел быть у него к десяти. Запаску менять долго? — Ничего не понимавший в машинах, Тихомиров уставился на спущенное до обода колесо.

— Какую запаску, шеф?! — Гром пожал плечами. — Запаску еще на той неделе прокололи. Я говорил, надо в шиномонтаж… Вы езжайте своим ходом, шеф, а я, как починюсь, сразу приеду.

Гром проводил глазами «Волгу», увозившую Жирдяя. За минуту сменив колесо на совершенно целую запаску, он отъехал с шоссе в ближний лесок и позвонил Маго-медову.

Окончив разговор, Алексей вышел из уютного салона, долго и неторопливо курил, опершись о теплый бок автомобиля, поглядывал на заснеженные деревья, чувствуя, как охватывает его волнующее, бодрящее предвкушение боя. Появился во рту явственный, горький пороховой привкус. Гром усмехнулся, вспомнив, услышанную где-то фразу о том, что вкусовые и обонятельные галлюцинации характерны для шизофреников…

«Итак, охота началась, — подумал Алексей. — Пора распределить роли. Похоже, господа бандиты считают, что раз их больше, то они охотники. По принципу «один в поле не воин». Распространенное и фатальное заблуждение». — Он зло рассмеялся и, сев за руль, рванул с места так, что снег фонтаном ударил из-под колёс.

* * *

— Н-на! — Массивный перстень рассёк скулу Тихомирова.

Панически боящийся крови, Глеб Федорович схватился за лицо, с ужасом посмотрел на свои окровавленные руки и заскулил:

— Ты чего, Петрович? За что?

Он получил в глаз, едва только открылась массивная железная дверь, и теперь трясся на пороге кротовской дачи, не решаясь ступить в роскошную гостиную…

— А ты, сука, не понял за что, да?! — Кротов раздражённо помахал ушибленной рукой, и капли тихомировской крови забрызгали его белоснежную рубашку. — Ты, значит, сука, не понял?! — повторил он, наливаясь злобой. — Боров, объясни ему, он не понимает!

Стоящий у окна Хмура расцепил заложенные за спину руки. Подойдя к Глебу Федоровичу, он сграбастал его за лацканы пиджака и дернул так, что бедный директор, пролетев через всю комнату, рухнул на уставленный бутылками низкий резной столик.

Вытирая с лица трясущимися руками кровь и сопли, Тихомиров бесформенной тушей ворочался среди обломков и осколков в луже спиртного. Неторопливо наклонившись, Хмура рывком поставил его на ноги и, прижав к стене, начал увесисто и размеренно хлестать бедолагу по щекам, приговаривая:

— Сейчас я тебе всё объясню. Сейчас ты, скотина жирная, у меня все поймёшь.

Резкая боль придала Тихомирову храбрости.

— Да что случилось-то, мать вашу?! — заверещал он, безуспешно пытаясь оторвать от своего горла волосатую лапу Хмуры.

— Ладно, оставь его, — брезгливо поморщился Крот. — Сейчас мы кино смотреть будем, да, Жирдяйчик?

Ошалевший Глеб Федорович икнул. Хмура неохотно отпустил его и, пройдя через комнату, ткнул корявым пальцем кнопку видеомагнитофона. Ожил полутораметровый экран, и возникло на нем черно-белое изображение Грома.

Досмотрев запись, Тихомиров помолчал, пожевал губами. Подойдя к бару, налил себе полный стакан коньяка и одним духом выпил. Испачканное кровью лицо его закаменело, натянулась кожа на скулах. Исчез куда-то добродушный толстячок-сибарит и глянул недобро из заплывших жиром глазок безжалостный хищник.

Кротов и Хмура с интересом наблюдали за произошедшей метаморфозой.

— Убью гада, — задумчиво, даже как-то мечтательно проговорил директор.

— Вот-вот, Глебушка, людишек я тебе дам, а ты уж убей его, пожалуйста, — усмехнулся  Крот.  —  Косяк ты упорол, а разъс…ться за него как бы нам всем не пришлось.

* * *

Ровное, как открытая ладонь, заснеженное поле рассекала чёрная стрела шоссе. Оно было пустынно в этот час. Лишь на обочине сиротливо приткнулись шикарный «мерин» да невзрачная «шестерка».

— Не забыл, значит, «Ла Фудр», — усмехнулся Рулев. Он нервно курил, глядя на поднявшуюся за окном метель. Позёмка вихрилась по черному асфальту шоссе, и, хотя в салоне «Мерседеса» было тепло и уютно, майор чувствовал, как его колотит мелкая дрожь. Сидящий рядом с ним Гром час назад достал из дупла старого дуба, того, что на школьном дворе, записку Рулева, в которой тот назначил место и время встречи.

— Не забыл, — кивнул Алексей. — Что случилось, Витя?

— Уезжай, Гром. Беги. — Рулев приоткрыл окно, чтобы выкинуть окурок, и тотчас же ледяной ветер хлестнул его по лицу.

— Во время твоего налёта на «Бриг» скрытая следящая камера, установленная у кабинета директора, засекла, как ты снимаешь маску. Когда милиция изъяла все видеозаписи, я уничтожил оригинал, но какая-то сука успела сделать копию и передала людям Крота. Тебя ищут, Гром, ищут, чтобы убить. — Рулев нервно закурил снова. Он бросил на колени Алексею небольшую спортивную сумку. Открыв ее, Гром увидел плотные пачки долларов. — Уезжай прямо сейчас. На Канары, на Ямайку, к долбаной матери. Этого тебе хватит надолго. Мои люди вывезут тебя из города. Кстати, о людях, кто это был с тобой во время налёта?

Гром усмехнулся:

— Мент, он и в Африке мент. У каждого свои секреты, Витя. Я же не спрашиваю тебя, откуда у майора милиции такие деньги. Про кассету я уже знаю, а что касательно твоего предложения… — Алексей задумался, глядя в снежную круговерть за окном. — Там, на холме, у леса, стоит мой дом. Летом, днями напролет, греются на солнце старые кирпичные стены, ночью пахнет грибами и фиалками. А когда приходит зима, я вижу из своего окна, как соседские ребятишки катаются на санках с горы. Как могу я уехать от этого? Да и дела, опять же, кое-какие у меня остались…