Бандит по особым поручениям - [12]

– Мы вывешиваем флаги страны на своих домах, в глазах рябит от звезд и полос, но за тысячу долларов любой готов под кинокамерой раздеться догола на лужайке перед своим жилищем и флагом. А вот русские флагов не вывешивают. Они их спиной чувствуют. Мальков стал чемпионом мира и уехал домой. А мой отец отправил меня в Лос-Анджелес, устраивать бои категории «В», чтобы в следующий раз, когда зайдет речь о возможном обогащении компании на двести миллионов долларов, я был более настойчивым и дееспособным. Но через полтора года вернул обратно.

«А зря», – едва не вырвалось у Роя.

– В апреле семьдесят восьмого года мне позвонил Виктор Мальков и заявил, что готов принять мое предложение, если оно до сих пор остается в силе.

– Это как? – удивился Рой.

– Каком кверху. В апреле русские летели на чемпионат Европы во Францию, и Виктор Мальков сказал, что готов встретиться со мной там, поскольку иной вариант переговоров исключен. Можно представить, как обрадовался я и как обрадовался мой отец… Я, обеспеченный финансовыми полномочиями, прилетел в Марсель за два дня до прибытия сборной СССР. Сидел в номере и все думал, как у нас с русским пойдет разговор. Эти парни – очень странные люди, и я был готов к любым неожиданностям, однако Мальков все-таки сумел выбить меня из седла…

Рой Флеммер почувствовал, что его клонит ко сну. Еще пять минут воспоминаний, и он упадет на мраморную столешницу тестя, проломив ее лбом. Окончательно расслабиться мешало лишь понимание того, что старик не мог превратиться в маразматика за те последние восемь часов, пока Рой его не видел. Стив Малькольм и раньше был склонен к словоблудию, однако в конце каждого разговора, как правило, любил выворачивать тему так, что концовка обещала если не шок, то стимул к работе – точно. Что будет на сей раз?..

– Мы встретились в его номере, когда он, сославшись на усталость, отказался от командной экскурсии в Руан по местам боевой славы Жанны Д'Арк. Вы знаете, кто такая Жанна Д'Арк, мистер Флеммер? Шучу, шучу, откуда вам знать…

– Я согласен выйти на профессиональный ринг в Вегасе, – сказал Мальков, – более того, мне совершенно безразлично, кого вы выставите против меня. Я побью любого в моем весе. Вы предложили мне три миллиона долларов за один лишь выход. Сколько вы предложите за победу?

– Могу заверить, что речь идет о двадцати миллионах, если вы примете особые условия контракта, – сказал ему я, холодея в душе. – Но вы отдаете себе отчет в том, что, выйдя на ринг в Вегасе, вы уже никогда не вернетесь домой?

– Именно об этом я и думаю, когда спрашиваю вас о цене моей победы, – подтвердил он. – Я хочу обеспечить будущее себе и своему сыну, поэтому приеду в США не только для того, чтобы выйти на ринг, но и для того, чтобы остаться на нем до конца карьеры.

Русский боксер в стане WBC – об этом мой отец мог лишь мечтать.

– Но мне нужны гарантии, что по приезде в США у меня не возникнет проблем. Лишиться родины и стать жертвой обстоятельств – это не входит в мои планы, мистер Малькольм.

– Что же вам нужно? – спросил я, понимая справедливость его требований.

– Банковские гарантии.

В этот момент определенные опасения начал испытывать я. И слава богу, что русский боксер, в свою очередь, понял справедливость моих опасений.

– Сделаем следующее, – предложил он. – Три миллиона долларов, которые я могу заработать лишь тем, что выйду на ринг в Лас-Вегасе, вы положите в любой банк Марселя на имя моего сына. Ему сейчас шесть лет, и до того момента, когда он сможет получить эти деньги, я успею выйти на ринг при любых сложившихся обстоятельствах. Это будет гарантией того, что я, приехав в США и попросив у вас политическое убежище, не стану жертвой обстоятельств и не превращу жизнь своего ребенка в ад.

– Вы хорошо понимаете степень своей ответственности в том случае, если по каким-либо причинам нарушите контракт и откажетесь выступать? – спросил я на всякий случай. – Условия этого договора будут преданы огласке, вас вызовут в международный суд в качестве ответчика, с вас взыщут три миллиона долларов США, и тогда ваша жизнь превратится в еще больший ад. Только теперь уже дома, в Союзе?

– Понимаю, – улыбнулся он. – Но я не люблю полумеры. Я хочу не три миллиона, а триста.

Малькольм откинулся на спинку кресла, и на его лице появилось выражение, которое появляется на лице человека, у которого в метро вытащили бумажник.

– Я был молод, мистер Флеммер… Амбициозен, честолюбив и… И молод, – немного подумав, президент воткнул сигару в черепаховую пепельницу и размял ее до состояния трухи. – Именно поэтому вы и не видите моего портрета среди великих людей «Хэммет Старс». Мы с Мальковым оформили договор, по условиям которого он выходит на ринг в качестве претендента на пояс чемпиона мира по версии WBC и его агентом становится человек от «Хэммет Старс», а в качестве гарантии выполнения обязательств со стороны «Хэммет Старс» компания перечисляет в марсельский банк на имя Артура Викторовича Малькова, сына русского боксера, три миллиона долларов. Мальков привез с собой отпечатки пальцев шестилетнего Артура, и теперь в банке деньги мог получить лишь человек, предъявивший идентичные отпечатки пальцев. Не назвавшийся Артуром Мальковым и предъявивший свои отпечатки, а отпечатки Артура Малькова. Ведь за это время что-либо могло случиться и с Артуром, правильно? Тогда, выполнив условия договора, деньги смог бы получить отец.