Банда поджигателей, или Бандиты из Оржера - [252]

— Сдавайся, или я тебя убью!

Леон подумал: «Проклятие! Мне знаком этот голос!»

Не растерявшись, парень схватил вилы, стоявшие у стены, и закричал изо всех сил:

— Люди, на помощь! А вы, негодяи, до меня еще не добрались!

В ту же секунду бандит ловко взмахнул саблей и одним ударом отсек Леону кисть руки, которая упала на пол как перчатка. Несчастный, размахивая окровавленным обрубком, испустил вопль:

— Я пропал! Изувечен! Лучше уж умереть!

— Будет сделано, — отвечал бандит, — но не раньше, чем ты узнаешь, кто я! Я ведь говорил, что доберусь до тебя!

Леон тут же понял, с кем имеет дело, и вскричал:

— Ах, негодяй!.. Пьер Отэн, пастух из Виньо!

— Он самый! Я ничего не забыл и подался в банду Фэнфэна, чтобы отомстить! Я привел сюда разбойников, которые ограбят ферму и поджарят твоих любезных родителей, а я разделаюсь с тобой и доберусь наконец до красотки Жозефины! То-то будет славная девка для нашей банды! Ну, довольно! Пришел твой последний час, прощайся с жизнью!

Страдая от раны и чудовищных слов бандита, истекавший кровью Леон пошатнулся и, побелев как полотно, упал около кровати. Он не мог защищаться и, чувствуя, что приходит конец, собрал напоследок все силы и храбро ответил негодяю слабеющим голосом:

— Мерзавец, скоро ты поплатишься за все, что совершил!

Глаза Леона заволокла пелена, и он едва слышно прошептал коснеющим языком:

— Отец, матушка, любимая!.. Прощайте, все, кого я любил!..

В ту же секунду разбойник обрушил на его голову страшный удар и рассек ее надвое. Без звука, без стона Леон, испустив дух, повалился на кровать. Наблюдавшие за этим разбойники пришли в восторг от жестокого зрелища и разразились криками:

— Ну и рука у тебя! Вот удар так удар! Негодяй получил по заслугам! Где это ты научился так управляться с саблей?

— Я служил в гусарах, а потом смылся.

— Пойдем посмотрим, как наши жарят это старое чучело. Вот где потеха!

— Такое пропустить нельзя! Да, но девица — моя, Фэнфэн обещал!

— Раз он сказал, значит, так тому и быть. Главарь своего слова назад не берет.

Разбойники вернулись в дом, где около камина посреди разгромленного жилища все еще валялся обугленный труп папаши Дерика. Жозефина, полузадушенная подушкой, билась на постели и кричала, как раненый зверь. Разбойники, занятые поиском денег, не обращали на нее никакого внимания. Пастух, по-прежнему пылко влюбленный, подошел к кровати и открыл лицо несчастной. Не зная, что ее суженый погиб, девушка громко призывала его:

— Леон! На помощь! Леон!..

Пьер расхохотался и взмахнул перед ней окровавленной саблей:

— Он уже покойник! Я сам его прикончил, а вот и доказательство! Но я его с удовольствием заменю.

Жозефина тоже узнала бывшего пастуха из Виньо:

— Так это ты, Пьер Отэн! Мерзавец, убийца, где мой Леон? Ты убил его?!

Бандит насмешливо отвечал:

— Нечего так голосить! Ты теперь в моей власти, так что лучше подчинись по-хорошему.

Вне себя от гнева, отчаяния и бессилия, Жозефина плюнула ему в лицо:

— Вот все, чего ты заслуживаешь!

Бандит со всего размаха влепил девушке пощечину, разбив ей в кровь лицо, потом еще и, придя в ярость, уже не мог остановиться. Несчастная кричала, плакала, но негодяя ничто не могло остановить. Он рычал в бешенстве:

— Буду бить, пока не перестанешь выть! Теперь у тебя есть хозяин, изволь слушаться, а не то…

Наблюдая за этой сценой, бандиты покатывались со смеху и отпускали грязные шутки:

— Лупи ее как следует! Всыпь по первое число! Тут уж она точно в тебя втюрится по уши. Вспомни-ка Дылду Мари и Рыжего из Оно!

Девушка, полумертвая от боли, наконец затихла. Бандит утомился и, перестав наносить удары несчастной жертве, сказал:

— Так-то лучше! Вот мы покорны и податливы как овечка, ну а теперь я займусь тобой, красотка. Сегодня у нас будет брачная ночь!

Бандиты, перевернув всю ферму в напрасных поисках денег, убрались и оставили в разоренном доме Пьера Отэна и Жозефину, связанную по рукам и ногам. Приблизившись к беспомощной жертве, чтобы совершить над ней чудовищное насилие, мерзавец склонился над ней, собираясь поцеловать. Он был в полной уверенности, что побоями и угрозами окончательно сломил сопротивление девушки. Однако, собрав последние силы, она вцепилась зубами в лицо негодяя и прокусила ему нос и верхнюю губу. Пастух взревел от боли, но чем сильнее он вырывался, тем крепче Жозефина сжимала зубы. Вцепившись в его шею, девушка попыталась задушить разбойника. Чувствуя, что ей приходит конец, несчастная рванулась, не разжимая зубов, и вырвала кусок мяса из лица бандита. Теперь его нос выглядел словно отрезанный щипцами, кровь хлестала ручьями. Лицо негодяя было теперь настолько изуродовано, что в нем с трудом угадывались человеческие черты. Потеряв сознание от сильной боли, Отэн рухнул на пол. Когда он очнулся на полу в луже крови, уже светало. Рядом на кровати лежал окоченевший труп Жозефины. В это время в соседней комнате послышался какой-то шум. Маленькие дочки папаши Дерика, просидевшие всю ночь под кроватью, приоткрыли дверь, чтобы посмотреть, что случилось.

Бандит вдруг почувствовал смертельный ужас и бессильное бешенство оттого, что напрасно убил несчастную девушку. Стоило ли понапрасну совершать столько чудовищных преступлений? Словно дикий зверь, за которым по пятам мчится свора собак, негодяй не разбирая дороги бросился прочь от фермы. Ноги принесли его в долину Монсо, и он кинулся в глубокий омут. Волны сомкнулись над его головой. Через два дня тело, объеденное раками, течением принесло к мельнице.