Банановое убийство - [2]

Пусть лучше сама все расскажет. Еще до того, как он перепишет ее паспортные данные. Может быть, не стоило называть ее девушкой? На его взгляд, ей лет двадцать пять. А может быть, и все тридцать. Несмотря на опыт, возраст современных девиц, которые активно изводили морщины и укрепляли задницы, Стас угадывал не всегда.

— Майя Долинина, — представилась она. — Я помогаю Сильвестру Семеновичу.

Помогает она… Знаем мы, как они помогают. С такой‑то фигурой…

— По хозяйству? — уточнил Стас. — Или по работе?

— По жизни, — коротко ответил Бессонов и пошевелил ноздрями. — Слушайте, что за дрянь вы курите?

Носу него был крупный, с широкими ноздрями — трепетными, как у животного, которому нюх помогает выжить.

— Какая разница, — невежливо ответил Стас. — У вас ведь все равно курить нельзя.

Он даже не спрашивал, а утверждал. Человек, у которого перед дверью лежит розовая тряпка, врядли позволит ему подымить даже на кухне. Стас с раскаяньем вспомнил, что вчера ночью у себя дома засовывал окурки в стакан с остатками пива. Теперь занавески наверняка будут вонять мокрыми окурками. И хлеб, который он оставил на столе, тоже будет вонять. Все будет вонять мокрыми окурками.

Сильвестр тем временем коротко предложил:

— Проходите. Хотите водки?

— Я на службе, — неприязненно ответил Стас.

— Тогда я налью вам чаю.

Пить чай в такую жару казалось Стасу идиотизмом. Впрочем, он вполне мог опрокинуть чашечку — в интересах дела. Девица, то есть Майя Долинина, смотрела на него из‑под острых ресниц с некоторой опаской. Как будто он мог неожиданно выкинуть какой‑нибудь фортель.

— Да, я хочу чаю, — агрессивно заявил Половцев и протиснулся на кухню, опередив хозяина.

На кухне было так чисто, будто здесь орудовал целый взвод Золушек. Кастрюли стояли «по росту», подвешенные за ушки сковородки блестели маленькими солнцами, полотенце расправлено на перекладине подобно стягу небольшого, но гордого корабля. На белый, как кусок пломбира, холодильник было больно смотреть. Впрочем, имелась здесь одна вещь, которая не вписывалась в интерьер и сразу бросалась в глаза. Странный агрегат на подоконнике, от которого к розетке тянулся толстый шнур. Агрегат гудел.

— А это что у вас такое? — тотчас спросил бдительный старший лейтенант.

— Очиститель воздуха, — ответила Майя. — У Сильвестра Семеновича аллергия на домашнюю пыль. Ему приходится быть очень осторожным, чтобы не спровоцировать приступ.

— Вы поэтому спрашивали меня про животных? — сообразил Стас. Обернулся к хозяину и уточнил: — У вас и на шерсть аллергия?

— Это имеет какое‑то отношение к убийству? — холодно парировал Сильвестр.

Стас Половцев оперся руками о стол и осторожно сел. Как будто резкое движение могло спугнуть только что произнесенную фразу. А та возьмет, выпорхнет в форточку и растворится в пространстве.

— Почему вы решили, что это было убийство? — спокойно уточнил он, донеся зад до табуретки и благополучно утвердившись на ней.

По правде сказать, все выглядело как настоящий несчастный случай. Труп лежал на лестнице весьма мирно — ногами вниз, так, будто мужчина спускался на первый этаж пешком. Рядом валялась раздавленная банановая кожура — темно‑желтая, с коричневыми крапинками. К подошве правого башмака жертвы прилипла янтарная банановая мякоть. Вероятно, бедняга наступил на банановую шкурку, упал и очень неудачно приземлился черепушкой на ребро ступеньки. Фатальное невезение.

— Почему вы решили, что это убийство? — Стас посмотрел Бессонову прямо в лицо.

Может быть, у кого‑то глаза и являются зеркалом души. Однако у этого типа вместо зеркала была пучина. Даже легкой ряби не появилось на поверхности.

— Полагаете, это я его кокнул? — криво улыбнулся Сильвестр. Поставил перед старшим лейтенантом обещанную чашку чая и уселся напротив.

Майя остановилась в дверях, сцепив руки в замок. Стас посмотрел на нее пристально. Невысокая и стройная, производит впечатление человека, крепко стоящего на ногах. Глаза, как он уже заметил раньше, отчаянно зеленые. Еще у нее был большой рот с родинкой над верхней губой и волосы до плеч, весело завивавшиеся на концах. Завершал картину курносый воинственно вздернутый нос, выданный, вероятно, в придачу к бойкому характеру.

Стас любил высоких глянцевых женщин с томными манерами. Запахом их духов были отмечены лучшие дни его жизни. Но теперь он должен был признать, что зеленоглазая произвела на него сильное впечатление. Впрочем, по его лицу нельзя было ни о чем догадаться.

Небритое и помятое, оно могло бы привлечь даму, пожалуй, только энергией. Однако сегодня был плохой день, энергия отсутствовала, а глаза напоминали глаза селедки, залежавшейся в рассоле.

— Я видел тело, — признался межу тем Сильвестр. — Полагаю, это типичный криминальный фокус. Убийство, замаскированное под самоубийство.

Он разговаривал низким голосом. Но на вкус Стаса, обертон был какой‑то слишком уж скрипучий. Пожалуй, такой голос ни с чем не спутаешь.

— При удачном для преступника стечении обстоятельств, — продолжал между тем его обладатель, — следов борьбы на теле не обнаружится. Вероятно, тут сыграл роль фактор внезапности. Врядли этот парень ожидал нападения на лестнице. Кстати, вы уже выяснили, кто он такой? Ну, тот, кто умер?