Бамс! - [11]

По дороге, у горы, сделали остановку — чая попить. «С печеньем», — уточнила Юля, которой уже годика четыре. А может, меньше? Нет, когда было меньше, мы в основном по лесу гуляли, по опушке, которую она называла «пушкой» (заходить в чащу в сказке она побаивалась). И мы гуляли по опушке-пушке и собирали грибы, узнавая, какие можно кушать, а какие нет:

— Вот этот очень вкусный, наверное, — говорил папа, — красивый такой: ножка у него тоненькая, а шляпка беленькая в красный горошек. Будем его кушать?

— Не, незя, — отвечала совсем маленькая еще Юля, — мухомол…

Ну, а теперь-то уж она большая, можно и к Кощейчику слетать, но только пока папа Кощей Бессмертный в командировке. «В вечной, — недавно заметила мне она. — Он уже 10 лет в командировке…»

Теперь-то «Зелененькую» я рассказываю ей время от времени, когда попросит. «Каждый день неохота, — сказала она мне однажды, и я вдруг понял, что она выросла, — а хорошо, когда устала, трудный день, тогда хорошо, с теплым молоком…» Я это понимаю так: сказка до определенного времени как грудное молоко. А потом ребенок переходит на обычное питание.

— Итак, — говорит папа, — ребята приземлились у горы — проведать кое-кого по дороге к Кощейчику. Вылезли из ступы и пошли по тропинке в горку. Из пещеры клубами вырывался дым и слышался плачущий голос: «Опять!»

— Это мой троюродный брат Дракоша учится, — сказала Зеленая. — Маленький еще, у него вместо пламени изо рта дым идет, видите.

— Опять не получилось! Опять! — плакал Дракоша.

Увидев ребят, он обрадовался, предложил подымить вместе, а они угостили его самыми вкусными пирожками из всех тех, которые Красная Шапочка носила бабушке. И все было хорошо, но в это время на небе вдруг появилась большая темная туча и стала приближаться. Оказалось, что это не туча вовсе, а Дракошин родственник Змей Горыныч. В гости пожаловал. Спустился с шумом, огляделся вокруг и уставился на ребят тремя парами глаз. Первая голова была вежливой и доброжелательной.

— Здравствуйте, — сказала она, — как доехали?

Вторая была несколько скрытна.

— Привет, — процедила она сквозь зубы.

А у третьей головы Змея Горыныча оказались совершенно определенные намерения. Оглядев ребят, она облизнулась и произнесла:

— Лангет.

— Что-что?! — обиделась Зелененькая, — это я-то — лангет?!

— Да ладно, — сказала первая голова, — не обращай внимания, сами не знаем, куда от нее деваться, прожорливая такая. Я, например, сейчас совсем даже не хочу кушать.

— Хм, — промолвила вторая голова.

— Ланге-ет! — повторила третья, явно выбирая, с кого начать.

— Знаешь, — сказал Зелененькой папа, — раз такое дело, давай лучше продолжим путешествие, тем более, нас Кощейчик ждет…

— Ну, погоди, — погрозила Зеленая третьей голове, — я вот папе скажу, он тебя накажет.

— Правильно, — сказала первая голова, — не будет детей пугать.

— Ну, уж не знаю, — пробурчала вторая голова.

— Лангет, — грустно произнесла третья, сглотнув слюну…

Папа объяснил ребятам, что лангет — это продолговатый, обжаренный в сухарях кусок мяса, и рассказал им, что это блюдо упоминает герой сказки Василия Макаровича Шукшина «До третьих петухов». Потом мы полетели дальше.

И вот наконец высокая-высокая гора в шапке из вечных снегов. Когда нет тумана и сверкает солнце, кажется, что вершина парит в небе.

— Я, — говорит папа, — три раза в жизни видел такие вершины. Одну в Армении — она зовется Массис. Другую в Японии — ее называют Фудзияма. А третью — в Якутии, в Кислярских горах. Знаете, ребята, такие горы?

— Нет, — говорит Маша.

— И Юля не знает? Вам обязательно надо на них посмотреть! Когда подрастете немножко, я возьму вас в командировку…

— А Кощей Бессмертный не вернулся? — на всякий случай уточняет Юля по пути к Кощейчику. Всякое может случиться в сказке: планируешь одно, а выходит по-другому. Вон, к Дракоше заглянули, а там — Змей Горыныч.

— Не вернулся, — твердо обещает папа, — будьте спокойны, у него очень дальняя командировка, надолго.

И вот все вылезают из ступы и, поднявшись на вершину горы, входят в пещеру, полную чудес: с потолка свисают громадные сосульки, ледяные столбы, сталактитовые иголки. Вокруг тишина, шорохи, бульканье, многоголосие капели, как в заповеднике Шульган-Таш. Какое гулкое в пещере эхо! Крикнешь, а оно отзовется тысячью голосов: «Ю-у-у-у-у-у-ля-а-а-а-а…»

А наверху, под самым сводом, висит на железной цепи люлька, которую кто-то раскачивает, качает туда-сюда, как качели. И из этой люльки слышится звонкий голосок, поющий знакомую нам с детства песню: «Ой, цветет кали-и-на в поле у ручья-а!»

Одна из наших с Юлей любимых песен, как же ее не спеть Кощейчику?

Да, не забыть, знакомая рассказывала: были когда-то молодые ребята, играли на скрипочке, трубе, пели детские песенки. И почему-то этот ансамбль назывался «Последний шанс». Зрители спросили: «Почему такое странное название, а не „Кузнечик“, например»? Один из тех ребят ответил: «А потому, что каждый раз, когда мы выходим на сцену, у нас должно быть ощущение, что это в последний раз. Всякое может случиться, может, завтра этого не будет, но сейчас мы выходим и поем — как в последний раз».