Бальзамировщик: Жизнь одного маньяка - [27]
Я собрал свои вещи со стола, украдкой поглядывая на соседа. Он отложил книгу и больше не смеялся. Чуть склонив голову влево, он, казалось, дремал. Или скорее, как можно было судить по нахмуренным бровям и глубоким морщинам на лбу, был погружен в размышления. Белая борода делала его похожим на Анатоля Франса.
Но это затишье оказалось недолгим. Когда я спускался по лестнице к выходу, до меня снова донесся его негромкий механический смех.
По дороге домой я зашел в мясную лавку. Там оказалась очередь, длиннее чем обычно. Я тут же почувствовал, что происходит что-то странное. Мсье Лекселлен был один, держался очень вежливо, более того — разговаривал! Правда, он ограничивался короткими фразами, но тем не менее — говорил.
— Вам кость, мадам Симон?
— О, нет. Разве мадам Лекселлен вам не говорила? Моя собака умерла. Перитонит. Ей было двенадцать с половиной лет. Перитонит, воспаление матки — и конец. Бедная Фифи!
Несмотря на жару, на мадам Симон были черная шляпка с пером неизвестной птицы и коричневые туфли; между двумя этими деталями, если смотреть снизу вверх, цветовая гамма была следующей: розовые колени, бледно-голубое платье и ядовито-зеленый шейный платок. Все вместе походило на палитру Сутина.>[50] Не хватало только красного, но мясо успешно восполняло пробел.
— Как же я натерпелась! — продолжала жаловаться она. — Всего за полгода умерли бабушка моего мужа, мой двоюродный брат, моя собака и моя мать! Да уж, я надолго запомню две тысячи второй год!
Я думал, что Бальзамировщик снова не придет на интервью, — было уже десять минут шестого, а он все не появлялся. Но тут я с удивлением увидел, как он выходит из элегантного серого «мерседеса» на площади Сент-Эсеб. Машина быстро отъехала, так что я не смог рассмотреть водителя. Мсье Леонар извинился, хотя особого раскаяния в его тоне не чувствовалось. На его еще окончательно не заживших губах блуждала улыбка. Казалось, он на самом деле где-то далеко — витает в облаках, как говорится. Мне стоило немалых трудов вернуть его на землю — или, если позволено будет так выразиться, под землю. Судя по всему, в такой прекрасный летний день ему не слишком хотелось говорить о смерти. Пришлось пойти на ухищрения. Когда он сделал заказ (удививший меня так же сильно, как и официантку: горячий шоколад, в такую-то жару!), я начал с самых незначительных вопросов о его детстве и об учебе. Оказалось, у него были блестящие успехи вплоть до старших классов, но потом вдруг «все пошло наперекосяк»: он не сдал вступительные экзамены в коллеж, потом безуспешно пытался попробовать силы во многих областях: изящных искусствах, производстве струнных инструментов, лаборатории органической химии и так далее, но все эти пути приводили в тупик; так продолжалось вплоть до глубокого духовного кризиса, который подкосил его и лишь после долгого восстановительного периода вывел, как он выразился, на «путь в Дамаск» (любопытная метафора для столь мрачной профессии, подумал я). Он прошел стажировку в Сен-Уэне, в первом институте танатопрактики, открытом во Франции.
— Но это, должно быть, был очень сильный перелом?
— То есть?
— Я имею в виду, по отношению к вашим предыдущим занятиям.
— Ошибаетесь. Во многих отношениях это было их естественным продолжением. Например, занятия скульптурой в Академии изящных искусств помогли мне восстанавливать лица, поврежденные в результате несчастных случаев, — это один из наиболее трудных и увлекательных аспектов нашей работы. С химией — то же самое. Для производства и дозировки жидкого фиксатора, полученного в результате моих собственных опытов (но я не буду утомлять вас подробностями), познания в этой области оказались очень важными. Нет, наоборот, иногда я думаю о том, что в моей жизни присутствует своя тайная логика, что все было заранее предначертано и что я довольно долго, сам того не ведая, готовился к тому, что потом стало основной моей деятельностью и…
Он заколебался. Последние слова он проговорил почти шепотом и очень быстро, словно для себя, так что я их не разобрал. (Однако мне показалось, что это было «…придало смысл всей моей жизни».)
— Но несмотря на все это, когда вам впервые пришлось использовать свое мастерство, — это ведь, наверное, было…
Я раздумывал, сказать ли «удивление» или «потрясение», но он меня опередил:
— Да, это была катастрофа. Я, как говорится, вытянул несчастливый билет… Хотя можно подумать, — добавил он как бы про себя, — в моем деле могут быть счастливые билеты… Но тогда случай был просто из ряда вон. Посудите сами: мой более опытный коллега, с которым мы работали в паре и который поправлял меня в работе, подхватил гепатит, и я остался один с клиентом, отставным служащим Французского банка, двухдневной давности… Работа была срочная. К тому же был разгар лета. Никогда не забуду тот день. Я закрыл за собой дверь и… Каждый раз, когда вспоминаю об этом, испытываю все свои тогдашние ощущения с той же силой. С тех пор они настолько спаяны в моей душе, что стоит только вспомнить одно, как вместе с ним возникают и другие. Как пирожное из нескольких слоев…
