Баллада о Любви - [11]

Н. Высоцкому

Будут и стихи, и математика,

Почести, долги, неравный бой, —

Нынче ж оловянные солдатики

Здесь, на старой карте, стали в строй.

Лучше бы уж он держал в казарме их,

Только — на войне как на войне —

Падают бойцы в обеих армиях,

Поровну на каждой стороне.

Может быть — пробелы в воспитании

И в образованье слабина, —

Но не может выиграть кампании

Та или другая сторона.

Совести проблемы окаянные —

Как перед собой не согрешить?

Тут и там — солдаты оловянные, —

Как решить, кто должен победить?

И какая, к дьяволу, стратегия,

И какая тактика, к чертям!

Вот сдалась нейтральная Норвегия.

Ордам оловянных египтян.

Левою рукою Скандинавия

Лишена престижа своего, —

Но рука решительная правая

Вмиг восстановила статус-кво.

Где вы, легкомысленные гении,

Или вам являться недосуг?

Где вы, проигравшие сражения

Просто, не испытывая мук?

Или вы, несущие в венце зарю

Битв, побед, триумфов и могил, —

Где вы, уподобленные Цезарю,

Что пришел, увидел, победил?

Нервничает полководец маленький,

Непосильной ношей отягчен,

Вышедший в громадные начальники,

Шестилетний мой Наполеон.

Чтобы прекратить его мучения,

Ровно половину тех солдат

Я покрасил синим — шутка гения, —

Утром вижу — синие лежат.

Я горжусь успехами такими, но

Мысль одна с тех пор меня гнетет:

Как решил он, чтоб погибли именно

Синие, а не наоборот?..

1969

Ноль семь

Для меня эта ночь — вне закона,

Я пишу — по ночам больше тем.

Я хватаюсь за диск телефона,

Набираю вечное ноль семь.

«Девушка, здравствуйте! Как вас звать?» — «Тома».

«Семьдесят вторая! Жду, дыханье затая…

Быть не может, повторите, я уверен — дома!..

Вот уже ответили.

                               Ну здравствуй, это я!»

Эта ночь для меня вне закона,

Я не сплю — я кричу: «Поскорей!..»

Почему мне в кредит, по талону

Предлагают любимых людей!

«Девушка, слушайте! Семьдесят вторая!

Не могу дождаться, и часы мои стоят…

К дьяволу все линии — я завтра улетаю!..

Вот уже ответили.

                               Ну здравствуй, это я!»

Телефон для меня — как икона,

Телефонная книга — триптих,

Стала телефонистка мадонной,

Расстоянье на миг сократив.

«Девушка, милая! Я прошу — продлите!

Вы теперь как ангел — не сходите ж с алтаря!

Самое главное — впереди, поймите…

Вот уже ответили.

                               Ну здравствуй, это я!»

Что, опять поврежденье на трассе?

Что, реле там с ячейкой шалят?

Мне плевать — буду ждать, — я согласен

Начинать каждый вечер с нуля!

«Ноль семь, здравствуйте! Снова я». — «Да что вам?»

«Нет, уже не нужно, — нужен город Магадан.

Не даю вам слова, что звонить не буду снова, —

Просто друг один — узнать, как он, бедняга, там…»

Эта ночь для меня вне закона,

Ночи все у меня не для сна, —

А усну — мне приснится мадонна,

На кого-то похожа она.

«Девушка, милая! Снова я, Тома!

Не могу дождаться — жду, дыханье затая…

Да, меня!.. Конечно, я!.. Да, я!.. Конечно, дома!»

«Вызываю… Отвечайте…» — «Здравствуй, это я!»

1969

«И душа и голова, кажись, болит…»

И душа и голова, кажись, болит, —

Верьте мне, что я не притворяюсь.

Двести тыщ — тому, кто меня вызволит!

Ну и я, конечно, постараюсь.

Нужно мне туда, где ветер с соснами, —

Нужно мне, и все, — там интереснее!

Поделюсь хоть всеми папиросами

И еще вдобавок тоже — песнями.

Дайте мне глоток другого воздуха!

Смею ли роптать? Наверно, смею.

Запах здесь… А может быть, вопрос в духах?..

Отблагодарю, когда сумею.

Нервы у меня хотя луженые,

Кончилось спокойствие навеки.

Эх вы мои нервы обнаженные!

Ожили б — ходили б как калеки.

Не глядите на меня, что губы сжал, —

Если слово вылетит, то — злое.

Я б отсюда в тапочках в тайгу сбежал, —

Где-нибудь зароюсь — и завою!

1969

К вершине

Памяти Михаила Хергиани

Ты идешь по кромке ледника,

Взгляд не отрывая от вершины.

Горы спят, вдыхая облака,

Выдыхая снежные лавины.

Но они с тебя не сводят глаз —

Будто бы тебе покой обещан,

Предостерегая всякий раз

Камнепадом и оскалом трещин.

Горы знают — к ним пришла беда, —

Дымом затянуло перевалы.

Ты не отличал еще тогда

От разрывов горные обвалы.

Если ты о помощи просил —

Громким эхом отзывались скалы,

Ветер по ущельям разносил

Эхо гор, как радиосигналы.

И когда шел бой за перевал, —

Чтобы не был ты врагом замечен,

Каждый камень грудью прикрывал,

Скалы сами подставляли плечи.

Ложь, что умный в горы не пойдет!

Ты пошел — ты не поверил слухам, —

И мягчал гранит, и таял лед,

И туман у ног стелился пухом…

Если в вечный снег навеки ты

Ляжешь — над тобою, как над близким,

Наклонятся горные хребты

Самым прочным в мире обелиском.

1969

Я не люблю

Я не люблю фатального исхода,

От жизни никогда не устаю.

Я не люблю любое время года,

Когда веселых песен не пою.

Я не люблю открытого цинизма,

В восторженность не верю, и еще —

Когда чужой мои читает письма,

Заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда — наполовину

Или когда прервали разговор.

Я не люблю, когда стреляют в спину,

Я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,

Червей сомненья, почестей иглу,

Или — когда все время против шерсти,

Или — когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой, —

Уж лучше пусть откажут тормоза.

Досадно мне, что слово «честь» забыто

И что в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья —

Нет жалости во мне, и неспроста:

Я не люблю насилье и бессилье, —