Бали. Шесть соток в раю - [37]

В честь славной старины стены ресторана были украшены кривыми саблями, извивающимися, словно змея, кинжалами крисами, круглыми щитами с шипом посредине и жезлами-булавами, напомнившими мне знаменитые булавы украинских гетманов.

Жара приглушала аппетит, но Марат со Спартаком были настойчивы, и, когда мы зашли в «Махараджу Маджапахита», я, очутившись под потоками прохладного воздуха, дующего из кондиционеров, почувствовал, что они правы: следовало немедленно перекусить.

Когда менеджер принес нам меню, Марат предложил выпить по бокалу ледяного шампанского в честь принятого мной решения.

— Хорошо, — согласился я, — но после этого мы выберем что-то из супов и будем запивать его водкой!

Мои спутники посмеялись, но я был настроен решительно.

Среди моих кулинарных пристрастий нет свинины. Мои балийские друзья знали это и никогда не предлагали ее в ресторанах — хотя местные жители особенно ценят зажаренного целиком поросенка. Но в этот раз я хотел чего-то радикально сытного, вроде украинского борща на крепком мясном бульоне. Не могу сказать, что явилось тому причиной: неожиданный ли итог моих поисков, известие ли о номинальном владельце, или же последствия вчерашнего виски, но мой организм требовал кулинарной встряски.

Борща в древнем Маджапахите не готовили. Зато я обнаружил желтый суп из креветок, который ел еще в первый свой приезд на Бали, и заказал его — большую порцию. Водка в винной карте значилась, поэтому я попросил принести нам с Маратом по сто грамм индокитайской «смирновки» — очередного колониального клона знаменитой марки. Спартака я помиловал, памятуя, что ему придется вести нас домой.

Желтый суп из креветок — довольно неожиданный коктейль из хорошо всем известных продуктов. Насколько я понимаю, его рецепт довольно прост. Для начала нужно разогреть на толстостенной сковороде сливочное масло — много сливочного масла! Затем туда бросаем нашинкованную головку репчатого лука, изрубленный «в лапшу» пучок сельдерея, пару зубчиков чеснока. Когда все зашкворчит и зашипит, сыплем две-три столовых ложки муки и обжариваем пять минут. Потом туда же должны проследовать консервированные помидоры — только без уксуса, в собственном соку. Пока эта смесь переходит от жарки к кипению-томлению на медленном огне, берем куриный бульон (лучше натуральный, но в крайнем случае пойдет и из кубиков — желательно не тех, которыми завалены наши социальные магазины). В двухлитровую кастрюлю кипящего бульона высыпаем граммов сто-сто пятьдесят крупнозерного риса. Через несколько минут выключаем огонь под сковородой, закрываем густеющую томатно-луково-сельдереевую смесь крышкой: пусть настаивается. А сами в это время берем креветки — примерно полкило — и терпеливо чистим их. Только никакого прежде-варено-мороженного продукта! Настоящий сок дают только свежие — на худой случай свежезамороженные (едва-едва) креветки.

Вскоре рис подойдет к идеальному состоянию. Как только вы почувствуете, что минут через пять он будет готов, можно добавлять в бульон креветки. Еще через две минуты — протомившуюся смесь из сковороды. Затем — немного порошка жареного кумина (по недоразумению называемого индийским тмином) и куркумы: они и придадут цвет вашему супу. Тогда-то и нужно бросать соль, а также перец чили (если куриные кубики не были изначально с лихвой сдобрены пряностями).

Остаются два ингредиента: консервированная красная фасоль и сок лайма. Фасоль (без соуса) кладем за минуту до того, как выключить огонь. А сок лайма — примерно стакан — наливаем, как только суп перестанет кипеть.

После этого суп охлаждают. Он становится густым и приобретает золотисто-сливочный цвет. Перед тем как подавать на стол, украсьте поверхность супа рукколой. Честное слово, не помешает.

Большую порцию подобной прелести я и употребил в «Махарадже», не забывая и о водке. Употребил с полным удовольствием, ощущая, что переворачиваю новую страницу жизни.

Марат, выпив шампанского, потом «смирновки», расслабился и попросился домой — набираться сил перед завтрашним бумажным марафоном. Менеджер ресторана вызвал для него такси, мы со Спартаком попрощались с молодым человеком, а сами направились в галерею Уртака.

На Бали имеется несколько отличных художественных галерей. Создали их местные жители, сколотившие состояние на торговле недвижимостью. Еще с голландских времен на остров съезжались художники, привлеченные горными пейзажами, закатами солнца над океаном, экзотическими церемониями и красотой местных девушек. Может быть, они не принадлежали к числу творцов с мировым именем, и свой Ван Гог на Бали, в отличие от Таити, не появился. Но художники второго эшелона здесь отметились, так что посмотреть было что. Да и сами индонезийцы, на мой непросвещенный вкус, порой создавали неплохие полотна.

— Помнишь, где Уртака? — спросил я на всякий случай у Спартака.

— Я столько раз возил туда туристов… — Вместо ответа мой компаньон тяжело вздохнул.

Такие галереи, как Уртака или Рудана, — это еще и места, где торгуют картинами. Не теми, что висят в галерейных залах, но вполне пристойными. Около каждой из них имеются особые помещения, где выставлены работы, предназначенные на продажу.