Балерина из Санкт-Петербурга - [10]
Генеральная репетиция состоялась 2 января 1890 года. То там, то здесь носились слухи, что сам Государь Император Александр III с семейством изволит почтить событие своим присутствием. Такая перспектива подогрела во мне амбицию показать себя на высоте, достойной столь знаменательного события, и в то же время вселила в меня страх, что я окажусь технически не способной к этому. Еще задолго до поднятия занавеса все мы – от примы-балерины до последней девчушки из кордебалета – пребывали в состоянии транса. Из одной ложи в другую слышались все те же перешептывания:
– Вы действительно убеждены, что Государь изволит пожаловать?
– А то как же! Мне об этом только что сказал господин Петипа!
– Иван Всеволожский так не считает. По его словам, Его Величество в последнюю минуту может прислать вместо себя Великого князя Николая Александровича…
– Ну и что ж из этого? Это наш царевич… Рано или поздно он будет нашим Государем!
– Да, но он еще не стал им. Вот почему я предпочел бы, чтобы сам Государь оказал спектаклю честь своим присутствием! Да гляньте… Так и есть! Это Он! Он! Спасибо тебе, Боже…
Да, это действительно был обожаемый Государь! Когда он появился в зале, оркестр торжествующе грянул «Боже, Царя храни», от чего смолкли последние шептания. Находясь за занавесом, вся наша труппа слушала гимн, стоя навытяжку. Когда вновь воцарилась тишина, я слышала, как сердце мое колотится втрое чаще обычного. Первые такты музыки Чайковского удивили меня, как будто я слышала их в первый раз. Хоть я сотни раз репетировала самые простые фигуры моих танцев, я находилась под впечатлением, что у меня все вылетело вон из головы и что мне все придется сымпровизировать. Когда настал мой черед выходить на сцену, я истово «перекрестила грудь» и, будучи на грани остолбенения от эмоций, шагнула навстречу огням рампы… И тут же все мои волнения как рукой сняло! Не знаю, как это получилось, но я чувствовала себя на сцене как рыба в воде! Словно я сама написала ноты, которые командовали моими движениями. Мне казалось, что сквозь застилавшую мои глаза дымку я различала в глубине зала, в увенчанной двуглавым орлом Императорской ложе самого Государя, Императрицу и нескольких лиц в пышных мундирах. Да, там находились самые великие имена России – и моей задачей было развлекать их. Вот будет позор, если сорву пируэт или потеряю равновесие при выполнении арабеска! Но, танцуя партию феи Кандид, я держалась с уверенностью. И то сказать, не Государю, не членам Августейшей семьи посвящала я эту элегантную вариацию – одному лишь Мариусу Петипа, который, устроившись у себя в уголке позади занавеса, приглядывался к каждому из моих жестов с требовательностью, которую я, впрочем, почитала благосклонной. Его мнение было для меня куда важнее, чем мнение Императора. Последний властвовал одною лишь Россией, а первый властвовал танцем! Россия имеет границы, а у Танца их нет! Конечно, все это смутно перемешалось в моей голове, и тем не менее я была убеждена, что не заблуждаюсь в иерархии ценностей. Даже аплодисменты, приветствовавшие мой выход на сцену, не тронули меня так, как слова, которые прошептал мне вслед великий марселец, когда я спешила к себе в артистическую, чтобы сменить наряд феи на костюм Красной Шапочки. Когда же, переодевшись, я вновь пробегала мимо него, возвращаясь на сцену, он добавил:
– Если танец с Волком пройдет столь же успешно – обещаю тебе большую роль в следующем балете!
Мысль о таком продвижении наэлектризовала меня. Я с таким прилежанием изображала обезоруживающую наивность Красной Шапочки перед посягательствами Серого Волка, что по завершении номера удостоилась самой лестной овации. Вся Императорская ложа била в ладоши! После генеральной репетиции труппа в полном составе вышла приветствовать публику со всею учтивостью и почтительностью. Нас вызывали на поклоны шесть раз!
Император, Императрица и Его Высочество Великий князь Николай Александрович лично явились поздравить нас. Мы собрались в фойе, куда доступ остальной публике был закрыт. Александр III показался мне еще старше, задумчивее и благодушнее, чем на официальном портрете, который украшал нашу столовую в Театральном училище. Рослый, широкогрудый, с рыжеватой бородой, по которой пробегали седины, царь казался мне весьма импозантным, но тем не менее он не производил на меня такого впечатления, как Мариус Петипа, который теперь стоял, ссутулившись, опустив плечи и потупя взор. После того, как Его Величество густым басом похвалил хореографию «Спящей красавицы», к нему присоединилась вся великокняжеская компания. Словно смущенный оказываемой ему честью, великий хореограф все благодарил и благодарил высочайших гостей, и за такую скромность я готова была вдвойне ценить и уважать его. Государыню я удостоила лишь рассеянным взглядом – обратив, впрочем, внимание на то, сколько благородства было в ее манере держаться, – и быстро перевела глаза на царевича, столь прекрасного в своем мундире офицера Преображенского полка. Я знала, что все балерины были в большей или меньшей степени влюблены в него. Пройдет совсем немного времени, и по всему Петербургу только и разговоров будет, как настойчиво Великий князь ухлестывает за моей подругой по ремеслу – хорошенькой Матильдой Кшесинской, которая, конечно, никак не могла устоять перед обольстительным наследником Российской короны
Кто он, Антон Павлович Чехов, такой понятный и любимый с детства и все более «усложняющийся», когда мы становимся старше, обретающий почти непостижимую философскую глубину?Выпускник провинциальной гимназии, приехавший в Москву учиться на «доктора», на излете жизни встретивший свою самую большую любовь, человек, составивший славу не только российской, но и всей мировой литературы, проживший всего сорок четыре года, но казавшийся мудрейшим старцем, именно он и стал героем нового блестящего исследования известного французского писателя Анри Труайя.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
1924 год. Советская Россия в трауре – умер вождь пролетариата. Но для русских белоэмигрантов, бежавших от большевиков и красного террора во Францию, смерть Ленина становится радостным событием: теперь у разоренных революцией богатых фабрикантов и владельцев заводов забрезжила надежда вернуть себе потерянные богатства и покинуть страну, в которой они вынуждены терпеть нужду и еле-еле сводят концы с концами. Их радость омрачает одно: западные державы одна за другой начинают признавать СССР, и если этому примеру последует Франция, то события будут развиваться не так, как хотелось бы бывшим гражданам Российской империи.
Анри Труайя (р. 1911) псевдоним Григория Тарасова, который родился в Москве в армянской семье. С 1917 года живет во Франции, где стал известным писателем, лауреатом премии Гонкуров, членом Французской академии. Среди его книг биографии Пушкина и Достоевского, Л. Толстого, Лермонтова; романы о России, эмиграции, современной Франции и др. «Семья Эглетьер» один роман из серии книг об Эглетьерах.
Личность первого русского царя Ивана Грозного всегда представляла загадку для историков. Никто не мог с уверенностью определить ни его психологического портрета, ни его государственных способностей с той ясностью, которой требует научное знание. Они представляли его или как передовую не понятную всем личность, или как человека ограниченного и даже безумного. Иные подчеркивали несоответствие потенциала умственных возможностей Грозного со слабостью его воли. Такого рода характеристики порой остроумны и правдоподобны, но достаточно произвольны: характер личности Мвана Грозного остается для всех загадкой.Анри Труайя, проанализировав многие существующие источники, создал свою версию личности и эпохи государственного правления царя Ивана IV, которую и представляет на суд читателей.
Анри Труайя – знаменитый французский писатель русского происхождения, член Французской академии, лауреат многочисленных литературных премий, автор более сотни книг, выдающийся исследователь исторического и культурного наследия России и Франции.Одним из самых значительных произведений, созданных Анри Труайя, литературные критики считают его мемуары. Это увлекательнейшее литературное повествование, искреннее, эмоциональное, то исполненное драматизма, то окрашенное иронией. Это еще и интереснейший документ эпохи, в котором талантливый писатель, историк, мыслитель описывает грандиозную картину событий двадцатого века со всеми его катаклизмами – от Первой мировой войны и революции до Второй мировой войны и начала перемен в России.В советское время оригиналы первых изданий мемуаров Труайя находились в спецхране, куда имел доступ узкий круг специалистов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Как Максим Горький (1868–1936), выросший среди жестокости и нищеты, с десяти лет предоставленный самому себе и не имевший возможности получить полноценное образование, сумел стать еще при царизме звездой русской литературной сцены? И как после революции 1917 года, этот утопист, одержимый идеей свободы, этот самоучка и страстный пропагандист культуры, пришел к признанию необходимости диктатуры пролетариата – в такой степени, что полностью подчинил свое творчество и свою жизнь сначала Ленину, а затем и Сталину?Именно этот необычный и извилистый путь ярко и вдохновенно описывает Анри Труайя в своей новой книге.
Это было время мистических течений, масонских лож, межконфессионального христианства, Священного союза, Отечественной войны, декабристов, Пушкина и расцвета русской поэзии.Тогда формировалась русская душа XIX века, ее эмоциональная жизнь. Центральное место в этой эпохе занимала фигура русского царя Александра I, которого Николай Бердяев называл «русским интеллигентом на троне». Но в то же время это был человек, над которым всегда висело подозрение в страшнейшем грехе – отцеубийстве…Не только жизнь, но и смерть Александра I – загадка для будущих поколений.
Последний российский император Николай Второй – одна из самых трагических и противоречивых фигур XX века. Прозванный «кровавым» за жесточайший разгон мирной демонстрации – Кровавое воскресенье, слабый царь, проигравший Русско-японскую войну и втянувший Россию в Первую мировую, практически без борьбы отдавший власть революционерам, – и в то же время православный великомученик, варварски убитый большевиками вместе с семейством, нежный муж и отец, просвещенный и прогрессивный монарх, всю жизнь страдавший от того, что неумолимая воля обстоятельств и исторической предопределенности ведет его страну к бездне.
Федор Михайлович Достоевский – кем он был в глазах современников? Гением, величайшим талантом, новой звездой, взошедшей на небосклоне русской литературы, или, по словам Ивана Тургенева, «пресловутым маркизом де Садом», незаслуженно наслаждавшимся выпавшей на его долю славой? Анри Труайя не судит. Он дает читателям право самим разобраться в том, кем же на самом деле был Достоевский: Алешей Карамазовым, Свидригайловым или «просто» необыкновенным человеком с очень сложной судьбой.