Баклан Свекольный - [27]

«Уж лучше делать вид, что работаю», – подсмеивается он над собой и наконец-то поворачивает в сторону отдела.

Не дотянув до шести вечера, Федя отправляется к капитану в отставке Груздину Сергею Николаевичу – тот ведь ещё утром приглашал.

* * *

...

Понедельник, 4 октября 1993 г.

Время – 17:50.

Бакланова давно интересует, каким образом Груздин, человек свободных взглядов и гражданский до последнего нерва, оказался в армии. Вот и решил сегодня ещё до начала «расслабона» выспросить об этом у своего бывшего командира. Наверняка, думает Фёдор, он расскажет что-нибудь интересное, особенное, чего в книжках не пишут.

Ближе к шести, придя к Груздину на вахту, Федя начинает рассуждения с общего места, что не всегда мы верно выбираем жизненный путь, карьеру. Вот он сам не понимает, как оказался в экономическом вузе, но уж точно не по призванию. Не интересны ему ни расчёты прибыльности, ни бюджеты – ничто. И вообще, не знает, чем бы хотел заниматься, хотя ему точно известно, чем бы не хотел. Например, служить в армии.

– Вы уж меня простите, Николаич, вы всё-таки человек военный, хоть и в отставке. Ну, такой вот я, – Федя разводит руками.

– Ладно, Федь, я всё понимаю, – улыбается Груздин. – А что до меня, так я по натуре не такой уж и военный.

Улыбка на лице Груздина омрачается грустинкой.

– А как вы… в армию-то попали? – спрашивает Федя, считая, что вопрос уже созрел. – Вот вы хоть и дослужились до капитана, но что-то мешает мне видеть в вас кадрового офицера.

Сергей Николаевич только досадливо кривится да машет рукой:

– Даже не знаю… так получилось…

Фёдор подходит с другой стороны:

– Может, у вас в роду были военные? В царской армии…

Капитан оживляется. В памяти всплывает всё, что ему рассказывали папа с мамой, родственники. С самого начала.

– Да, Федя, ты прав. Дед по отцу – да, он верой и правдой служил царю и Отечеству.

Как для Феди, звучит немного пафосно, зато искренне.

– Дослужился он, – продолжает Груздин, – до полковника. А в гражданскую, когда отступали, уже в Крыму, так он с остатками полка скрывался в Бахчисарае. Их монахи спрятали в Успенском монастыре. А потом «красные» пришли в Крым устанавливать… хм-гм… советскую власть. Так монахов они пожалели: разослали по всей России.

– В каком смысле «разослали»? – уточняет Фёдор. – В ссылку? Или посадили?

– Не-е, до этого не дошло. Их просто отправили в другие монастыри. По всей России от Мурманска и до Дальнего Востока.

– А что же дед ваш? И остальные?

– А белую гвардию, Федя, пустили в расход и в том числе деда, полковника Петра Груздина. А через полгода его вдова, моя бабка, Пелагеей звали, родила сына, Колю. Это моего папу то есть.

– Ну да, я понял.

– А потом, когда отцу не было и двенадцати, холера прибрала бабку Пелагею. Отца хотели забрать родственники, да он упёрся, говорят, не захотел с ними. Что-то ему в них не нравилось, вот и закомандовал – «хочу в интернат». Как ни уговаривали, а он за своё: только в интернат, я вам обуза, говорит, хочу самостоятельности, ну и прочее.

Груздин прерывается. Кто-то из сотрудников сдаёт не те ключи. «Ой, это ж от квартиры», – смеются и Груздин, и все находящиеся рядом. Ошибка исправлена, и Фёдор – в ожидании продолжения рассказа.

– Да, так это… о чём я… – задумывается Груздин, касаясь пальцами лба.

– Вы остановились на том, что ваш отец хотел самостоятельности… – нетерпеливо подсказывает Федя.

– А, да, – вспоминает Сергей Николаевич, мягко хлопая себя ладонью по лбу. – Так вот родичи согласились, что раз хочет в интернат, пускай идёт. Только строго-настрого приказали, чтоб никому не говорил про отца, деда моего то есть, что он служил в белой гвардии. В тридцатые, такое происхождение могло создать кучу неприятностей, вплоть до… Ну ты понял. А о том, чтоб получить какую-то нормальную профессию, так и разговору нет.

– Ну и что же он должен был говорить, если бы в самом деле спросили про отца?

– А ничего. Не помнит отца – и всё. Да и в самом деле, откуда ему помнить, если, я ж говорю, деда расстреляли, когда отец был ещё в утробе. А мать могла ничего и не рассказывать. В общем, сказали ему, если будет болтать, то себе же дороже выйдет. Понимаешь?

– Ну да.

– А потом из интерната определили его в военное училище, инженерно-техническое, в Ленинграде. Направление дали, а он и не против. Может, и правильно сделал, хоть не бедствовал, как студенты. Всё ж таки форма, питание, ну и прочее.

Потом война. Батю забрали на фронт недоученным офицером. Воевал от первого до последнего дня. До Берлина не дошёл, но звезду Героя получил. После войны женился на помощнице начфина полка. У неё проблемы были, по женской что-то там… Ну, в общем, родить она смогла только через пять лет, как поженились. Уж думала, ничего не будет. А в 51-м родила сына.

– Вас, то есть.

– Да, конечно. Ты же в курсе – я был один в семье. Ну, и сам видишь, семья военных, да и не в одном поколении, куда мне деваться? Родители так прикинули, мол, чего мудрить? А я дурной ещё, сам не знаю, чего от жизни хочу. Ну так вот. Мы тогда в Полтаве жили, а тут как раз я школу заканчиваю и в городе открывают училище связи. В этом году как раз 25 лет.