Бакалавр - [33]

Замыкала цепочку Клементина Танк, которой Лана парой скупых жестов приказала присматривать за вредным стариканом. Иметь этого деятеля за спиной Лане не слишком нравилось, но штатский в поле зрения и действий – это уж слишком. Пусть лучше врач проследит, заодно расслабляться не станет. Первое правило руководства командой: все должны быть заняты делом. Постоянно и непрерывно.

Тина сузила зрачки, но промолчала. До поры, надо полагать. Впрочем, неодобрение медика лейтенанта Дитц – до поры, опять же – волновало весьма слабо.

Допустим – а такой вариант развития событий был наиболее вероятным – Дезире Фокс тут нет. Уже нет или в принципе не было – не столь важно. Стало быть, у них впереди очередной этап поиска и будет ещё достаточно времени для того, чтобы наладить взаимодействие.

Лана с детства имела довольно веские основания доверять умению Тима Стефанидеса разбираться в людях. Пусть даже основания эти несколько поколебались последними событиями. Ну да ничего, подшлифуем. Оступился, с кем не бывает. Главное сейчас то, что кого попало он в свою группу просто не взял бы. А значит – даже если не брать во внимание по диагонали просмотренное досье – Клементина Танк слышит приказы и способна к командной работе. Шероховатости можно будет подшлифовать позднее.

Кроме того, когда врач идет замыкающим, его шансы уцелеть выше, а, стало быть, это повышает шансы остальных на банальное выживание. Конечно, неприятные сюрпризы возможны, более того – весьма вероятны. Но там, где живых, кроме твоего собственного подразделения, нет и не предвидится, эта самая опасность для арьергарда существенно ниже. Если, разумеется, авангард не будет хлопать ушами.

Верхний уровень, по которому перемещался сейчас постоянно держащий с ней связь Солджер, был более или менее стандартным блокпостом. Здесь же Лана наблюдала гремучую смесь казармы и… да, пожалуй – тюрьмы. Коридор, в котором они оказались, имел множество дверей, частых по левую сторону и более редких по правую. За редкими – со вскрытием типовых замков Альтшуллер справлялся «на ура» – располагались не менее типовые помещения на десять двухярусных коек. Все они были нежилыми (полдюжины очень старых, а потому неинтересных скелетов не в счёт) и заброшенными. Навскидку Лана определила численность возможного гарнизона в двести единиц.

Время от времени попадались короткие коридорчики, ведущие к скрученным и порванным взрывом трапам на верхний уровень. Должно быть, зенитный пост, через который они проникли внутрь, был не единственным. Логично, в принципе. Б-Баст… курорт они построили. Ну, молодцы, что тут скажешь?!

С частыми дверями по левую руку дело обстояло несколько сложнее. Во-первых, замки на них типовыми уж никак не были. Во всяком случае, злые азартные возгласы Альтшуллера свидетельствовали именно об этом. Во-вторых же, либо это были тюремные камеры, либо Лана Дитц потеряла всякую связь с реальностью. Повода поверить в подобный расклад не находилось, а потому следовало признать – да. Камеры. Кого же здесь держали? Когда? А, главное, зачем?

Нет, главное не это. Главное то, что вот эти-то, вырубленные в скальном массиве, отнорки были жилыми ещё несколько дней назад. Судя по состоянию трупа, обнаруженного за второй из вскрытых Альтшуллером дверей, жизнь обитателя камеры прекратилась практически одновременно со взрывом. Причина смерти – отнюдь не взрыв, а дыра посреди лба – двоякого толкования не предусматривала. Также она не предусматривала и дополнительной работы для Френки. Если один из охранников Дезире и попадёт в какой-либо морг, то уж точно это будет не полицейский морг кампуса Нильсбора. И поближе что-нибудь найдётся, не тащить же жмура через полпланеты?

Где-то над головой удовлетворённо хмыкнул Солджер. Волей кого-то или чего-то (Судьба – кто или что? Не забыть поинтересоваться у филологов или философов) они попали по нужному адресу. Пусть даже по первому из почти наверняка многочисленных адресов. Ничего, размотаем клубочек. Кончик нити – вот он. А значит, и до сердцевины доберемся, никуда она, сердцевина, не денется.

За левым плечом, возбужденно и благоразумно молча, сопел Моралес. Некоторое время назад он позволил себе пару реплик. Вызвав тем самым такой гнев госпожи первого лейтенанта, что бедняга, казалось, готов был двумя руками удерживать на привязи непокорный язык – лишь бы терпели и дальше. Лишь бы не прогнали. Лишь бы позволили остаться и смотреть.

Если Лана хоть что-нибудь понимала в людях и испытываемых ими эмоциях, Хосе Моралес был абсолютно, непререкаемо счастлив.

Это была, кажется, одиннадцатая из частых дверей. Или двенадцатая. Лана, которую как магнитом притянуло именно к ней, сбилась со счёта. Да и не имел он смысла, счёт этот. Дальше, буквально в нескольких метрах, путь по коридору преграждал обвал.

– Солджер, – бросила она по-русски в коммуникатор, – давайте сюда. Что-то мы точно нашли. Без тебя открывать не будем, так что поторопись. Найдёте, как спуститься? Или вернётесь к стартовой точке и двинетесь оттуда?

Ответ, добродушно-непечатный, не заставил себя ждать. Лейтенанту Дитц – в переводе с русского командного на русский общеупотребительный – было велено не суетиться, не забивать себе голову пустяками и не рассчитывать на длительный отдых.