Бахтале-зурале! Цыгане, которых мы не знаем - [9]
Я в тот период собирал для книги страшные легенды — про мулей (мертвецов, которые «ходят»). Это целый жанр. У цыган-котляров есть сотни историй на эту тему. Каким бы ни было их содержание — пусть даже самым невероятным, рассказчик их будет рассказывать «всерьез», даже если сам не очень в них верит. А ты как слушатель тоже должен кивать с умным видом, а если усомнился — сомневайся внутри, не выражай, иначе рассказчик на тебя обидится за то, что ты не веришь в его правдивость!
— Бабушка не ходила, а дедушка ходил, — вспоминает Быза. — Умер, а ходил. Шесть недель! Каблуками стучал, а его мы не видели. Мне двенадцать лет было. Мы боимся — ой! — даже говорить про это боимся! Ночью сидим, а крючок на двери — то вверх, то вниз, то вверх, то вниз. Ты понимаешь? Он его хочет откинуть и выйти, на улицу выйти, а никак не может! А потом вдруг раз — и вышел: дверь сама открылась! Нам и в окошко посмотреть страшно, а мама не боялась. Говорит: «Вы глупые. Дедушка умер. Он в земле. Не может быть, чтобы он ходил! Я вам покажу!» И пошла из дома. Выходит, а там — старик с палкой! Она обратно, дверь — на крючок. Утром пошла в церковь, позвали попа. Он к нам пришел, сделал, как по-поповски надо, и больше дедушка не ходил. Мы очень боимся того, кто ходит. Дети чуть не ссут. А к вам не ходят?
— Нет, у нас покойники смирные. А раньше тоже, наверное, ходили. Раньше и русские в это верили.
Быза смеется беззубым ртом. Она родом из котляров молдавайа (сами себя они называют «молдавские цыгане»), но ее в свое время сосватали в табор котляров-сербиян. Тут надо пояснить, что котлярская общность неоднородна: внутри нее тоже выделяются «нэции» — этноподгруппы, которые сложились в зависимости от того, откуда их предки пришли в Россию. На территории бывшего Советского Союза живут такие котлярские нэции, как венгры, молдаване (или «молдавайа»), сербияне (или «сербиайа»), греки, добруджцы. Они, в свою очередь, делятся на «вицы» — родовые кланы: например, рувони, бэлорони, тимони. Названия виц чаще всего образованы от имени их родоначальника. Кирилешти — это потомки Кирилла, михэйешти — Михая. Клан Сапоррони пошел от цыгана по кличке Сапорро, что значит «Змееныш». Рувони (по-котлярски «рув» — это «волк») объясняют свое именование так: «Раньше цыгане в палатках жили. Старший вышел за палатки, и его сзади укусил волк. С тех пор стали называть нас «волки».
А первый табор, куда я поехал знакомиться, был табор мустафони. Они молдаване. Сейчас живут в Панеево (Ивановская область). Автобус 112, от автовокзала.
«Кушайте этого человека!»
В нашем сознании цыганский табор — это волчье логово, живым не уйдешь. Забора нет, но никто из русских туда не сунется, не придет и в голову. А мне вот пришло. Я тут же и сунулся — просто наобум, не имея понятия о том, как буду подбирать к ним ключик. Хотел составить стратегический план действий, но в голову лезла сплошная чушь. Мне было ясно, что ни одна из привычных схем тут не сработает. Что же делать? Решил, что любовь сокрушает все преграды, а я цыган люблю, и, значит, у меня все получится само собою.
Купил колбасы и бутылку перцовки. На всякий случай.
Вот уже и табор.
Ста шагов не сделал — меня окружает цыганское секьюрити: молодые ребята с золотыми зубами, решительные, собранные, с очень серьезным выражением на лицах. Я среди них, как ромашка в поле — лиричный и беленький. Не оплошать бы, не поскользнуться.
И вот объясняю — я, мол, писатель, мне бы хотелось поговорить с бароном, где он живет?
Так они и скажут! Скажут: «Разбежался! Еще чего не надо ли?» Я для них чужой, шпион, непонятность, ошибся адресом. Но я не ошибся. Глазами так и щупают. А один паренек:
— Писатель? Ладно. Документы с собой есть?
— А у тебя?
Парни смеются. Юмор — главная вещь при налаживании контактов с представителями других цивилизаций.
Паренька зовут Валера. Потом оказалось, настоящее имя у него Кореец (он же Пико). Он меня ведет по цыганской улице — через весь табор. У кого есть глаза — все прилипли к окошкам, и хотя нас только двое, мы производим эффект демонстрации. На нас взирают с безмолвным любопытством, но это безмолвие в любую секунду готово лопнуть, взорваться изнутри — столько в нем энергии и интереса, со всех сторон! Я это чувствую. В памяти всплывают строчки Крылова:
Кореец на ходу о чем-то информирует каждое окошко — налево и направо. Он ловит внимание, купается в славе — ведь в эти минуты он ведет событие, событие — я!
К одному из домов приставлена лестница. На крыше — цыган. Он настилает новый рубероид, молоток работает, но вот обернулся — и больше не слышно ударов молотка. Оседлав конек, он вопросительно смотрит на меня, но спросить не может — зажал в зубах гвозди.
Все вроде мирно, как вдруг по табору захлопали двери, и от каждого крыльца в моем направлении устремляется цыганка (а то и по две!), одна другой толще. Вот оно — лопнуло! Такое впечатление, как будто я привез что-то дефицитное и хозяйки испугались, что на всех не хватит.
Кореец по-приятельски мне подмигивает, берет за локоть и сообщает:
Что русская литература знает о цыганах? Мы помним историю Алеко и Земфиры из ранней поэмы Пушкина, легенды старухи Изергиль или Грушу из повести Николая Лескова. Однако образ цыган в художественных текстах часто конструировался на основе экзотических стереотипов. Роман Дмитрия Фалеева и Евгении Варенковой «Формула всего» сохраняет связь с традициями русской классики, но в то же время идет им наперекор: мир цыганской культуры, его обитатели и их фольклор составляют цельную и аутентичную художественную вселенную книги.
Эта книга предназначена для людей, обладающих общим знанием биологии и интересом к ископаемым остаткам и эволюции. Примечания и ссылки в конце книги могут помочь разъяснить и уточнить разнообразные вопросы, к которым я здесь обращаюсь. Я прошу, чтобы мне простили несколько случайный характер упоминаемых ссылок, поскольку некоторые из затронутых здесь тем очень обширны, и им сопутствует долгая история исследований и плодотворных размышлений.
Книга «Инсектопедия» американского антрополога Хью Раффлза (род. 1958) – потрясающее исследование отношений, связывающих человека с прекрасными древними и непостижимо разными окружающими его насекомыми.Период существования человека соотносим с пребыванием насекомых рядом с ним. Крошечные создания окружают нас в повседневной жизни: едят нашу еду, живут в наших домах и спят с нами в постели. И как много мы о них знаем? Практически ничего.Книга о насекомых, составленная из расположенных в алфавитном порядке статей-эссе по типу энциклопедии (отсюда название «Инсектопедия»), предлагает читателю завораживающее исследование истории, науки, антропологии, экономики, философии и популярной культуры.
Технологии захватывают мир, и грани между естественным и рукотворным становятся все тоньше. Возможно, через пару десятилетий мы сможем искать информацию в интернете, лишь подумав об этом, – и жить многие сотни лет, искусственно обновляя своё тело. А если так случится – то что будет с человечеством? Что, если технологии избавят нас от необходимости работать, от старения и болезней? Всемирно признанный футуролог Герд Леонгард размышляет, как изменится мир вокруг нас и мы сами. В основу этой книги легло множество фактов и исследований, с помощью которых автор предсказывает будущее человечества.
В природе все взаимосвязано. Деятельность человека меняет ход и направление естественных процессов. Она может быть созидательной, способствующей обогащению природы, а может и вести к разрушению биосферы, к загрязнению окружающей среды. Главная тема книги — мысль о нашей ответственности перед потомками за природу, о возможностях и обязанностях каждого участвовать в сохранении и разумном использовании богатств Земли.
Томас Альва Эдисон — один из тех людей, кто внес наибольший вклад в тот облик мира, каким мы видим его сегодня. Этот американский изобретатель, самый плодовитый в XX веке, запатентовал более тысячи изобретений, которые еще при жизни сделали его легендарным. Он участвовал в создании фонографа, телеграфа, телефона и первых аппаратов, запечатлевающих движение, — предшественников кинематографа. Однако нет никаких сомнений в том, что его главное достижение — это электрическое освещение, пришедшее во все уголки планеты с созданием лампы накаливания, а также разработка первой электростанции.
Книга авторитетного британского ученого Джона Дрейера посвящена истории астрономии с древнейших времен до XVII века. Автор прослеживает эволюцию представлений об устройстве Вселенной, начиная с воззрений древних египтян, вавилонян и греков, освещает космологические теории Фалеса, Анаксимандра, Парменида и других греческих натурфилософов, знакомит с учением пифагорейцев и идеями Платона. Дрейер подробно описывает теорию концентрических планетных сфер Евдокса и Калиппа и геоцентрическую систему мироздания Птолемея.