Бах - [88]

— Ну почему так строго? — обиженно вопрошает очаровательная проказница. Обращаясь к отцу, она принимается всячески расхваливать вкус кофе и его свойства. В это время подскакивает разносчик с бокалом вина и ловко подает его родителю, уже готовому оттаскать чадо за волосы.

— Кофе лучше, чем мускатное вино, слаще, чем тысяча поцелуев! — продолжает агитировать барышня, и тут же ей приносят новую чашку. Несчастный папаша хватается за голову.

Если вспомнить о слухах про женское бесплодие, вызываемое кофе, его отчаяние вполне понятно. Отец продолжает безуспешно спорить с дочерью. Наконец объявляет: она не выйдет замуж, если не откажется от кофе. Ни приданого, ни отцовского благословения, это вам не шутки!

Такой аргумент убеждает любительницу кофе, и она уступает отцу. Но, как выясняется, это только хитрый ход. Позднее под строжайшим секретом девушка сообщает зрителям: она выйдет замуж только за того, кто позволит ей пить любимый напиток не реже чем три раза на дню.

В финале кантаты все трое (вместе с рассказчиком) дружно поют о том, что кофе любят все и ничего плохого в этом нет.

Вот такая веселая вещица. Кстати, до сих пор неизвестно, кому принадлежит текст двух последних номеров. Его мог написать и сам Бах, и сделать это вместе с Пикандером. А вдруг это сделал сам владелец кофейни? Во всяком случае, креативностью его Бог точно не обидел.

Можно представить предысторию появления этого произведения. После очередного из регулярных концертов Бах остается выпить кофейку с певцами и скрипачом. Хозяин, лично налив чашку композитору и наблюдая, как тот с явным удовольствием отхлебывает горячего напитка, размышляет вслух:

— Нравится? Отличный кофе, не правда ли? И что же про него никто песен не пишет?

Иоганн Себастьян в приятном расслаблении отзывается:

— Почему бы не написать? Вот только кто текст сделает?

— Не обратиться ли к господину Хенрици? — напоминает скрипач. — Он не только церковное пишет.

Бах потирает руки. Ему нравится идея. В звоне серебряных ложечек слышатся шутовские бубенцы с колпака выдуманного прадеда.

— Пикандер! Ну конечно же! У него и вовсе не церковное имеется, хе-хе!

— А кофе он любит? — спрашивает кто-то.

— Полюбит! — уверенно говорит Иоганн Себастьян. И вся компания довольно посмеивается.

После таких «халтур» многие жители Лейпцига, недолюбливавшие музикдиректора, стали его горячими поклонниками. «Баховские» концерты Collegium Musicum преобразили музыкальный облик Лейпцига гораздо сильнее, чем мог это себе представить «счастливый соперник» Баха, Телеман, организовавший когда-то студенческий ансамбль.

Глава тринадцатая. ДРЕЗДЕНСКАЯ СОКРОВИЩНИЦА

В письме лейпцигским чиновникам Бах говорит об отношении к музыкантам при дрезденском дворе как о почти идеальном. Он даже предлагает «съездить в Дрезден и посмотреть, какое жалованье получают там».

Композитор любил Дрезден, и город отвечал ему взаимностью. После баховского концерта в дрезденской церкви Святой Софии в печати появились даже стихи, посвященные этому событию:

Журчит ручей; наслаждение для слуха

Внимать, как он бормочет среди кустов и замшелых скал;

Но еще прекраснее, когда под рукой маэстро Баха

Струятся дрожащие пассажи.

Говорят, когда Орфей трогал струны своей лютни,

На звуки ее сбегались из леса дикие звери,

Но искусство Баха по праву считают выше,

Потому что весь мир дивится ему[30].

Действительно, Дрезден 1730-х мог считаться раем для музыкантов. Его правитель курфюрст Август Сильный обожал прекрасное и вкладывал в искусство баснословные суммы.

Именно при нем изобрели знаменитый дрезденский фарфор. Причем произошло это по ошибке. Изобретатель Иоганн Беттер пытался получить золото, поскольку курфюрст сильно нуждался в деньгах. Но полученная смесь тоже способствовала обогащению. Вскоре на основе этого рецепта заработала первая в Европе фарфоровая мануфактура.

Дрезденская капелла — любимое детище правителя — восхищала ценителей музыки. Вот о каком коллективе для исполнения своих сочинений мечтал Бах! Самого высокого расцвета капелла достигла под руководством Иоганна Адольфа Хассе, с которым дружил наш герой. Хассе стал дрезденским капельмейстером на следующий год, после судилища над Бахом.

Манила ли эта должность также Иоганна Себастьяна? Скорее всего — нет, ибо он нуждался в церковном служении. Но писать музыку для прекрасного коллектива, для которого пишут лучшие мастера — Телеман, Вивальди, Зеленка, — он, несомненно, хотел. Кроме того, композитору не хватало для полного спокойствия официального подтверждения его высокого профессионального статуса. Очевидно, титул придворного капельмейстера Саксен-Вейсенфельского не казался ему достаточным достижением. Он задумал получить такой же титул в Дрездене.

Этот город он периодически посещал. С успехом давал органные концерты. В 1732 году исполнил кантату в день именин курфюрста. Продвигал в дрезденских музыкальных кругах своего любимого первенца — Вильгельма Фридемана. Последнее принесло плоды. В июне 1733 года сын Баха вступил в должность органиста дрезденской церкви Святой Софии. Отец же все раздумывал, как лучше подступиться к курфюрсту на предмет получения желанного титула. Казалось бы, ничто не мешало композитору иметь успех при дрезденском дворе, если бы не одно «но». Курфюрст исповедовал католичество, хотя и состоял в браке с лютеранкой Кристианой Байрейтской.