Багряное Пламя - [3]

Лишенный большей части оснастки и без запасов питьевой воды  и провизии, корабль не представлял сейчас для капитана Сиборна достаточной ценности, чтобы умирать голодной и холодной смертью, пытаясь вывести кнорр к порту. Пока буйство реки не утихнет, нечего было и думать о том, чтобы пытаться подняться вверх по течению до Старого Брода, а до ближайшего порта к востоку отсюда не менее недели пути. Поэтому, собрав моряков и остатки груза, капитан выдвинулся вместе с нашим отрядом с тем, чтобы, разделившись на тракте, свернуть в сторону рыбацкой деревушки у переправы, именовавшейся Северкой, в то время как мы должны будем отправиться сразу к имперской заставе, расположенной вблизи лесного массива, названия которого я никак не мог запомнить. К моему удивлению в Ауревале оказалось столько лесов, у каждого из которых было начертано своё название, что когда я изучал карту провинции, от надписей около каждого перелеска и одиноко стоящей сосны начинало рябить в глазах. Здесь, среди дремучих северных лесов существовало что-то вроде культа природы, доставшегося людям, согласно легендам, от эльфов, когда-то населявших эти леса, откуда и произошел этот странный фанатизм к обозначению каждого дерева и ручейка каким-нибудь витиеватым именем.

До самого заката мы двигались вдоль берега, истерзанного стихией, останавливаясь только на короткие привалы, чтобы глотнуть немного вина с прогоркшими сухарями, и затем снова двинуться в путь. Мы находились где-то вблизи русла Полыни, в непроходимых болотах. Где-то там, в нескольких днях пути отсюда лежал Старый Брод, место предполагаемой высадки, бесконечно далекое и эфемерное. Мало того, что нам предстояло пройти по этим трясинам Антартес ведает сколько миль, нам также нужно было переправиться на противоположный берег Полыни. Почва под ногами настолько размокла, что каждый шаг отпечатывался на ней глубокой вмятиной, и ноги приходилось буквально выдирать из этой трясины с противным чавкающим звуком. Снова зарядил ледяной как дыхание смерти дождь, но у нас не было ни плащей, чтобы укрыться от него, ни сухих дров для костра. Казалось, сам Ауреваль отторгает нас подобно тому, как плоть выталкивает занозу. Вместе с кровью и гноем. Руки мои едва слушались, и больше всего в этот момент хотелось набрести на какое-нибудь человеческое жилье, где можно было бы обсохнуть и согреться. Такими темпами скоро всем нам предстояло слечь в лихорадке и больше никогда не встать. Вскоре дождь стал перемешиваться с мокрым снегом, а потом и вовсе перешел в снежную бурю. Солнце окончательно покинуло эту землю, и густые серые тучи до самого горизонта заволокли небо. К сумеркам мы остановились у края прибрежного леса, надеясь найти хоть небольшое укрытие под его кронами. Вскоре ко мне подошел капитан Сиборн и, попросив отойти немного в сторону, опасливо зашептал мне на ухо.

- Примерно в трех часах пути отсюда на севере есть небольшое лесное убежище, где один мой знакомый охотник живет… - с какой-то неуверенностью в голосе обратился ко мне во время очередной остановки капитан Сиборн.

- И что же тревожит вас, капитан? - уловив его интонацию, спросил я.

Морщинистое лицо Сиборна казалось мне исполненным сомнениями, но я не торопил его высказать свою мысль. Снежинки забивались в складки на его лице подобно тому, как снег скапливается в расселинах горы, и уже даже почти не таяли. От напряженной работы мыслей брови его смешно заходили ходуном, но я не улыбнулся, погруженный в собственные тревожные мысли.

- Эти болота всегда пользовались дурной славой, и соваться туда в такое время, да еще и на закате солнца – дельце довольно-таки опасное. Но, с другой стороны, если мы сейчас не укроемся и не высушим одежду, нас заметет насмерть.

- Люди измотаны и голодны, и ночевать прямо здесь, пожалуй, еще опаснее, чем пройти пару миль по болотному лесу, - согласился я.

- Ауреваль – такое место, где даже самый великий скептик уверует в нечистые силы, кир. Есть здесь что-то не поддающееся разумному объяснению, и вот это-то меня и гложет, когда думаю о сегодняшнем ночлеге.

В этот момент, завидев, что мы с капитаном о чем-то толкуем в стороне, к нам подошли двое воинов Ордена – Азан и Азиз, до того понуро сидевшие в отдалении. Двое смуглых боевых братьев-монахов, уроженцев южных провинций, казалось, выглядели хуже всех и отнюдь не от их неприязни к холоду и проливным дождям со снегом, свойственной всем южанам.  Вчерашняя буря для этих фанатиков стала дурным знаком  от самого Антартеса, якобы запретившим дальнейший путь в эти языческие земли, и потому браться-монахи жаждали высказать Преподобному всё, что они думают об этой «священной» миссии.

- Антартес явил нам свою волю этой грозой, - тряхнув мокрой головой, начал Азан, - не стоит ходить в лес и искать ночлег на этой земле, а лучше как можно быстрее уйти отсюда.

- Мы и так целый день потратили на поход по этой вашей «проклятой» земле, господа, так что если мы пройдем еще немного, ваша святость не запятнается так уж сильно - спокойно ответил я, - люди измотаны и голодны, у нас нет теплой одежды и укрытий. Если мы в скором времени не окажемся в тепле, к утру половина из них заболеет и умрет.