Багровая земля - [45]

Оказывается, на весь его кишлак всего лишь два духана: обеспечить жителей мылом, спичками, тканями, одеждой и продовольствием они не в состоянии. Есть люди, которые хотели бы открыть новые духаны, но где брать товары, они не знают. Просьба заключалась в том, чтобы кто-нибудь из крупных предпринимателей согласился за определенный процент от прибыли снабжать их. Кроме того, в кишлаке скопилось много сухофруктов, а выхода на рынок нет. Есть и другой товар – ковры. Делают их издревле, а сырья все меньше, да и покупателей нет.

Прямых выходов на крупных предпринимателей у хадовцев не было, поэтому решили идти официальным путем: позвонили министру торговли Мухаммаду Джалару и попросили принять меня для небольшого интервью. Он согласился на встречу.

По-русски Джалар говорил вполне прилично, правда, время от времени вставлял узбекские словечки. Тогда он их сам переводил и смущенно извинялся.

– Не удивляйтесь, ведь я узбек. К тому же узбек ферганский: у меня и сейчас там множество родственников. Мой отец был купцом. В свое время с ним плохо обошлись, ему даже угрожал арест, и он сбежал в Афганистан.

– А вы родились и выросли здесь?

– Да, я коренной кабулец. После окончания университета пригасили на работу в Госплан, а через некоторое время я вошел в состав правительства.

– Репрессиям не подвергались?

– И да, и нет. В тюрьмах не сидел, но безработным был. Спасло, наверное, то, что я беспартийный. Да-да, не удивляйтесь, – улыбнулся он, – в нынешнем правительстве два беспартийных министра и шесть таких же советников в ранге министра. Это – четвертая часть кабинета.

– Никаких неудобств от этого не чувствуете?

– Наоборот! Партийная дисциплина обязывает выполнять принятые решения, я же могу спорить, отстаивать свою точку зрения и даже подать в отставку.

– В отставку? Зачем? – удивился я.

– А затем, чтобы настоять на своем. Я десять раз подавал в отставку, ее ни разу не приняли, зато я вынуждал утверждать мои проекты. Как показало время, они оказались правильными и своевременными…

Потом у нас был довольно длинный разговор на экономические темы – с цифрами, графиками и диаграммами. Скажу главное: афганским купцам разрешено выходить на внешний рынок, сейчас их вклад во внешнеэкономические связи составляет пятьдесят процентов. Кроме того, купцы могут проникать на рынки, куда государственному сектору не пробиться. Такие страны, как США, Япония. Пакистан и Китай, с Афганистаном не торгуют, а с афганскими купцами – охотно.

Так что они частенько выполняют государственные заказы и покупают то, что нужно стране.

Когда я объяснил, куда и зачем собираюсь поехать, а потом передал просьбу Ашрафа, министр надолго задумался. Но после серии коротких телефонных звонков Джалар назвал два адреса.

– Сначала зайдите к Нейматулле – это один из крупнейших предпринимателей страны.

Потом – к Бадгису, он занимается коврами. Потолкуйте, если не помогут сами, подскажут, к кому обратиться.

Нейматулла принял нас в своей небольшой, но очень уютной конторе. Оказалось, что с Москвой он торгует более двадцати лет, что он владелец или совладелец четырех экспортно-импортных фирм, что почти весь текстиль, маргарин, холодильники, легковые автомашины, чайники, обувь, швейные машины, лампы и многое другое, поступающее на афганский рынок из России, закупает Нейматулла.

– А что продаете нам? – поинтересовался я.

– Орехи, миндаль, кунжут, сухофрукты, шерсть. Экономическая ситуация в стране сейчас сложная, во многих провинциях бесчинствуют душманские банды, люди не уверены, что смогут вырастить и собрать урожай. А чем им расплачиваться за мыло, керосин и обувь, за одежду для детей и жен? Но мы нашли выход. Бандитам ведь нужен не виноград, а изюм, не сырые орехи, а высушенные, поэтому я организовал быструю переработку сырья на местах – такую быструю, что душманы забрать продукцию не успевают, и она попадает в Кабул. Правда, на днях они мне отомстили: остановили грузовик и захватили двадцать тонн мыла, которое я закупил для отдаленных кишлаков.

Когда мы обсудили, как и чем можно помочь Ашрафу, я набрался смелости и спросил:

– Нейматулла, а как вы распоряжаетесь прибылями?

– Расширяю производство, открываю новые филиалы, закупаю оборудование.

– Я не об этом. В традициях ли афганских предпринимателей благотворительность?

– Конечно. Еще мой дед, который начал торговать с Россией, помогал строить мечети, школы и больницы. Завещал он это и мне. Думаю, дед был бы доволен, если бы узнал, что при моей финансовой поддержке построено двадцать семь школ и одна мечеть. Есть и другие планы…

Бадгис же моему предложению установить контакт с ковроделами кишлака Ашрафа откровенно обрадовался:

– Каждый кишлак, каждый уезд имеют свои традиции, свои рисунки и орнаменты. Пять веков занимаются в Афганистане ковроткачеством, и у каждой народности что-то свое. Я – туркмен, поэтому о туркменских коврах знаю все. А о хазарейских, пуштунских и таджикских – значительно меньше. Но вы посмотрите на эти краски! – метнулся он к полке и разложил передо мной несколько, я бы сказал, живописных пейзажей, написанных шерстяной нитью в манере художников-импрессионистов.