Багровая земля - [38]

Когда я сказал об этом сержанту и хотел пожать ему руку, он виновато улыбнулся.

– Извините, не могу, – вытирая с ободранных пальцев кровь, смущенно сказал он. – А мина… Что мина? Она непервая и, даст Бог, непоследняя, – неожиданно перекрестился он.

– Ты что, верующий? – удивился я.

– Ага, – кивнул он. – Мы тут все верующие, с нашей работой иначе нельзя. Как даст Бог, так и будет: заденешь за растяжку, зависит не от меня, а от него, – поднял он глаза к небу. – И от нее, – погладил он Дингу.

– А можно ее угостить? – нашел я в кармане завалявшийся леденец.

– Попробуйте, – загадочно усмехнулся Михаил.

Я протянул Динге леденец, но она деликатно отвернулась. Я снова протянул, но она снова отказалась и даже предостерегающе рыкнула.

– Да не возьмет она леденец, – не без гордости заявил Михаил. – И не только у вас: она вообще ничего ни у кого не возьмет. Пока я не разрешу, – добавил он.

– Так разрешите!

– Можно, – снисходительно бросил Михаил собаке, и леденец тут же исчез в зубастой пасти.

Когда пыль осела, саперы снова вышли на дорогу. На этот раз отличилась Тайга: она нашла два фугаса. Их взрывать не стали, а деликатненько сняли.

– Все, собаки устали, – по одному ему заметному признаку командир остановил эту своеобразную охоту. – Собакам и вожатым отдыхать! Миноискатели и щупы, вперед! – приказал он, лихо подкрутив будущие усы.

– Вы думаете, что собаки схалтурили и какие-то мины не учуяли? – задал я, как оказалось, дурацкий вопрос.

– Собаки – не люди, они халтурить не умеют, – обиделся командир. – Дело в другом.

Зная, как работают наши собаки, душманы стали хитрить. То завернут мину в целлофан – тогда запах гораздо слабее, то рядом с миной закопают смоченную керосином тряпку – это неприятное место собака постарается обойти. Так что миноискатель нужен. К тому же он радиоволновый: грунт волна проходит быстро, а от твердых предметов отражается. Тут главное – научиться по тональности щелчков отличать камень от металла или пластмассы. Вы думаете, почему «итальянка» ребристая? Ребра – это рассеиватели радиоволн. Поэтому у всех саперов идеальный музыкальный слух.

– Вы серьезно? – не поверил я.

– В нашем деле не до шуток! – назидательно заметил он. – Когда я отбираю ребят из пополнения, всегда предпочитаю певцов, гитаристов, а если повезет, то пианистов и скрипачей. И даже найдя таких, я каждое утро тренирую их слух. Видели бы вы нашу утреннюю зарядку: все бегают, а мои надевают наушники и слушают щелчки. «До» – камень, «ре» – пластмасса, «фа» – чистый металл…

Пока не сняли оцепление, оставалось немного свободного времени, и я попросил показать устройство мины. Михаил взял «итальянку» и начал рассказывать:

– Ее полный вес девять с половиной килограммов, тротила – шесть килограммов. Взрыватель – пневмомеханический. Видите, наверху резиновая крышка. В ней все коварство или, как мы говорим, вся подлянка. Смотрите, я нажал на резину – крышка подсосала немного воздуха, но взрыва нет. Значит, первый танк или грузовик пройдут спокойно. Нажмем еще раз – воздуха стало больше. Третий раз нажимать не будем – рванет. В этом и состоит секрет «итальянки».

– Понял. А как ее обезвредить?

– Очень просто. Вот так: осторожненько, аккуратненько вывинчиваем крышку, при этом слегка придерживая резиновую мембрану.

– И все? А можно попробовать? – надеясь в глубине души, что мне откажут, попросил я.

Михаил испытующе посмотрел мне в глаза, секунду подумал и разрешающе кивнул.

Это была моя первая мина. Я знал, что рвануть она не должна, что, будь риск велик, к мине меня бы не подпустили. И все же «итальянка» не учебная, и тротил в ней настоящий. А что, если внутри какой-нибудь душманский секрет?! Но отступать поздно: ребристая смерть в моих руках. Я не спеша вывинчивал крышку, стараясь не делать резких движений и не касаться мембраны.

Когда крышка оказалась вывернутой и я победоносно разогнулся, острая боль внезапно пронзила живот так, что я взвыл, инстинктивно шлепнув по больному месту. И чем? Крышкой от мины! Какая-то расплющенная тварь отвалилась от живота.

– Оса, – бросил Михаил.

– Оса?! – взвыл я. – Эта гадина величиной с воробья – оса?! Она же меня хватанула сквозь рубашку!

– Такие здесь осы, – меланхолично заметил Михаил и тут же успокоил: – Болеть будет дня три. Старайтесь не тереть.

Легко сказать – не тереть: печет, будто приложили раскаленный утюг.

Наконец саперы убрали красные треугольные флажки с буквой «М», патруль снял оцепление – и мы помчались в Кабул.

У самых ворот военного лицея офицер, который хотел навестить брата, разволновался:

– Вы понимаете, я в семье за старшего. Абдулла меня слушается, учится прилично, но все равно я боюсь, как бы он не сбежал.

– Не сбежал?! – удивился я.

– Ну да. Ведь наш отец погиб у него на глазах. Абдулла хочет отомстить.

– Он хоть знает, кому?

– Всем! Душманы пригнали на базар Мазари-Шарифа ишака с двумя «итальянками» в хурджунах. Как они взрываются, вы только что видели. От отца ничего не осталось.

Абдулла не пострадал, его лишь слегка оглушило. Но он все видел. Теперь парень рвется в бой. Сначала хотел стать летчиком, потом – артиллеристом, а теперь – коммандос, чтобы с врагами быть накоротке и убивать их своими руками.