Багровая земля - [25]

– А в лицо ты тех бандитов помнишь? – спросил я.

– Еще бы! Они из нашего кишлака. Я и братьям о них рассказал. Нас семеро, мы создадим свой отряд и перебьем их. А заодно – весь поганый бандитский род! – шипяще добавил он и так сверкнул глазами, что стало ясно – этот подросток мстить будет беспощадно.

Тринадцатилетний Нек Мухаммад родом из Герата. У него красноватые белки глаз и неправдоподобно огромные зрачки.

– Здесь я чуть больше года, – почти шепотом говорит он. – У отца бандиты отняли жизнь, а у меня – глаза.

– Как… как это случилось? – с трудом сглотнул я ставший вдруг плотным воздух.

– Отец работал в поле. Пришли душманы и потребовали деньги. Отец сказал, что денег у него нет, он бедный дехканин. Тогда его загнали в дом и открыли огонь из гранатомета. Я был в одной комнате с отцом. Как его насквозь прожгло – это последнее, что я четко видел.

– А как ты учишься? Как пишешь и читаешь?

– Ребята помогают, – впервые улыбнулся Нек. – Здесь мы – братишки и сестренки. Почти все сироты, – добавил он внезапно посуровевшим голосом.

– Маухаммад Азам, – назвал себя щуплый, какой-то взвинченный мальчик. – Я узбек из кишлака Чукур-Гузар. Мой отец – душман.

– Душман? – не поверил я.

– Мой отец – душман, – продолжал Мухаммад. – После смерти мамы он хотел забрать меня с собой, но бабушка не отдала, сказала, что я слабенький и в горах умру. «Не умрет! – кричал отец. – Я из него сделаю борца за веру!» Тогда бабушка велела, чтобы он приходил завтра, надо, мол, собрать ребенка. А сама отвела меня в соседний кишлак. Оттуда меня переправили в Кабул.

– Мухаммад, – осторожно спросил я, – а если встретишься с отцом, что будешь делать?

– Скажу, что он мне не отец! Я буду с ним воевать! – сорвался на фальцет Мухаммад.

Мальчики живут жаждой мести, считают дни, когда получат оружие, а девочки – они и есть девочки: Шарифа, Шахбиби, Митра, Макат. Им по двенадцать-тринадцать, а выглядят лет на восемь. Измученные старушечьи лица, потухшие глаза, опущенные плечи. Девочкам труднее.

Перед уходом я увидел в коридоре троих на редкость красивых мальчишек. Они что-то деловито обсуждали, но, заметив меня, вежливо поздоровались. Я погладил одного из них по голове. Мальчик вспыхнул и так горячо прижался к ладони, что мне стало неловко.

– Как тебя зовут? – спросил я.

– Муджиб Рахман.

– Откуда ты приехал?

– Я не приехал, меня привезли. И братьев тоже, – кивнул он на стоявших рядом. – А вообще мы из кишлака Займани. Наш отец – душман, – сузились глаза Муджиба.

– И что же… И как же? – растерялся я. – И друзья не ставят в укор, не упрекают, не презирают за то, что ваш отец душман?

– Он нам не отец! Мы станем офицерами и будем против него бороться. Мы убьем его!

Братья согласно кивнули. Вот вам и братишки… Как усложнила, как страшно все запутала жизнь! Фаиз мечтает перебить отцов и братьев своих кишлачных друзей, Нек будет мстить отцу Мухаммада, а Муджиб хочет убить собственного отца… А кому будут мстить эти крохотные ребятишки, которых мы везем на БТРе, прикрывая собой от шальной душманской пули?

Как ни ходко пылил бронетранспортер, мы поняли, что от темноты нам не уйти. Вскоре водителю пришлось включить фары. Теперь мы у душманов как на ладони. Выстрел из базуки[33] – и нам конец. Но до поры до времени Бог, как говорится, миловал.

Когда выбрались на асфальт и до Джелалабада оставалось километров пятнадцать, двигатель начал кашлять, а БТР дергаться и вздрагивать.

– Горючее на нуле, – пояснил водитель. – До города не дотянем. Надо свернуть к нашим. Неподалеку мотострелковая часть. И БТР заправим, и сами подзаправимся, – недвусмысленно намекнул водитель.

Ледяное молчание стало нашим ответом. Водитель понял, что его осуждают за головотяпство, и нашел аргумент, который сразил нас наповал:

– Хоть детей пожалейте, – с упреком бросил он.

Нам стало стыдно, и мы дружно закричали, чтобы он поворачивал к нашим.

Глава восьмая

Командир части искренне обрадовался гостям. Здесь вообще охотно распахивают души, а перед теми, кто недавно из Москвы, особенно. Когда помылись и поужинали, хозяева предложили заночевать. Мы слабо посопротивлялись и сдались.

До чего же сладко спится на чистых простынях, да еще после настоящей русской бани! На дворе плюс пятьдесят, в парилке плюс сто, зато в бассейне вода ледяная. Выскакиваешь оттуда молодым и полным сил, хоть сейчас – снова на броню!

Только положили головы на подушки, как загрохотала артиллерийская канонада. Оказывается, уже рассвело, на часах пять тридцать, а завтрак, по распорядку, в шесть ноль-ноль.

– Что за стрельба? – забеспокоились мы.

– В «зеленке» зашевелились душманы. Артиллеристы их засекли и тут же дали прикурить, – как о чем-то само собой разумеющемся бросил командир.

Через пять минут я был у артиллеристов. Батарея стояла на берегу широкой бурной реки Кабул. Она стремительно несла свои бирюзовые воды в сторону города с таким же названием. До неблизких гор – буйная тропическая растительность. Это и есть печально известная «зеленка». Душманы спускаются в нее с гор – спрятаться там проще простого – и обстреливают кишлаки, дороги, подкарауливают заходящие на посадку самолеты и вертолеты.