Багдадский вождь: Взлет и падение... Политический портрет Саддама Хусейна на региональном и глобальном фоне - [93]

Итак, Хусейн и мысли не допускал, чтобы «истинное исламское движение» могло быть враждебным арабскому национализму и ему самому. Иранская же революция, по мнению Саддама, не выдвинула ни одной стоящей исламской идеи, которая бы заинтересовала знатоков и толкователей Корана. Более того, тегеранские религиозные лидеры пытались исказить саму исламскую историю. Так, фальсифицировались итоги битвы при Кадисии (Qadisiya) (635 г. н. э.), когда значительно уступавшая в численности арабская армия поставила персидскую империю на колени. Чего не могут нынешние правители в Тегеране понять, рассуждал Хусейн, — так это то, что если столкновение неизбежно, то Ирак будет воевать всеми доступными методами.

Пророк не был единственной фигурой, которую Хусейн, объявивший себя его потомком, использовал, дабы возвеличить себя на поле иракского и арабского национализма. Он сравнивал себя с великим мусульманским полководцем Саадом Ибн-Аби-Ваккасом (Sa’ad Ibn-Abi-Waqqas), который преподал надменным персам исторический урок (5). Великие доисламские месопотамские правители — Хаммурапи, Саргон II и Навуходоносор II — были светскими людьми. У Хусейна Навуходоносор II, вавилонский правитель, который в 587 году до н. э. оккупировал Иерусалим, вызывал особое восхищение. Ибо, победив персов и иудеев, он достиг всего, чего жаждал и Саддам: победы, славы, господства на обширном пространстве от Персидского залива до Египта. Все это использовалось для создания идеологического сплава особого рода — иракского патриотизма и арабского национализма.

Хусейн неоднократно заявлял о своих претензиях на роль современного Навуходоносора II. Но вот как в реальности сделать страну великой? На фоне исторических проекций и параллелей сыграть на лозунге о великой миссии арабов по освобождению Палестины? Ведь и Навуходоносор II был предтечей великой арабской нации, к тому же выходцем из Ирака. Он достиг вершины триумфа, когда пригнал в страну колонну жалких еврейских рабов из Палестины. Историческая миссия Багдада — продолжение святого дела великого правителя древности (6)…

Но у Саддама-прагматика имелись сомнения в эффективности дальнейшего раздувания культа его личности. Сможет ли это побудить его соотечественников следовать за вождем в огонь и в воду? Когда начались вооруженные столкновения между Ираком и Ираном, осторожный Хусейн стремился как-то оградить иракцев от деструктивных последствий войны. Удивительно, но это факт! Иракские планы экономического развития страны были приоритетными по сравнению с военными целями. Так, расходы на развитие промышленности возросли с 21 млрд долларов в 1980 году до 25 млрд долларов в 1982-м. Импорт товаров широкого потребления в 1982 году увеличился на 13,9 млрд долларов по сравнению с 1980-м (7).

Однако следствием такой политики стал разрыв между фронтом и тылом, между жестокостью войны и благодушием, которое царило в тылу. Вместо того чтобы поставить экономику страны на военные рельсы, Ирак по-прежнему активно занимался экономическими проектами, которые, по мнению некоторых экспертов, могли в военное время подорвать национальную экономику. Были заключены многочисленные контракты с зарубежными партнерами, прежде всего с западными, которые получали большие дивиденды от этих заказов. Шла война, а в стране разразился строительный бум. Багдад из средневекового города быстро превращался в современный мегаполис. Население было обеспечено продуктами первой необходимости. Скорбь на улицах Багдада не ощущалась. Наиболее заметным внешним признаком войны стал рост числа женщин в правительственных учреждениях и наплыв рабочих из других арабских и азиатских стран. Они прибыли в Багдад, чтобы заменить тех, кто ушел на фронт (8).

Попытка как-то оградить иракцев от проблем войны успехом не увенчалась. Во всяком случае, нация вряд ли могла оставаться равнодушной к многотысячным потерям (власть была вынуждена признать, что число жертв войны ежемесячно составляло 1200 человек), при том что цензурный заслон отсекал от населения горькую правду о реалиях войны. В то же время тех, кто принимал непосредственное участие в боевых действиях, правительство щедро награждало. Довольно высокий уровень жизни офицерского корпуса стал еще выше. Все военнослужащие получали льготы при покупке автомашин и домов. Семьям погибших гарантировались бесплатные автомашины, участки земли и льготные кредиты для строительства домов (9).

Хусейн, облачившийся в полевую униформу, преобразовал Совет революционного командования в свой военный штаб. Он лично контролировал ход военных операций. Но на практике это приводило к сковыванию инициативы на местах. Так, командиры батальонов и бригад не имели права принимать самостоятельные решения в быстро менявшейся боевой обстановке. Они обязаны были обращаться за утверждением своих решений к дивизионным или корпусным штабам, а те, в свою очередь, — к вышестоящему командованию в Багдаде. Из-за подобных бюрократических проволочек принятые в низовом звене решения устаревали и нуждались в корректировке, которую также требовалось утверждать по упомянутой схеме. Получался замкнутый круг в виде бесконечной командно-бюрократической карусели.