Багдадский вор - [52]

– Андрюшка, ты не представляешь, какой это был кайф! Когда Ходжа запустил ножнами с перцем прямо в надменный лоб этого недоделанного Шехмета, я стоял в максимальной близости к дверям и слинял прежде, чем их благородие шмякнулось во дворик. Оттуда сначала – в дом, через заднее окно – на крышу, ну и истеричного племянника, как ты понимаешь, мы турнули уже в четыре руки. Всем по фигу! Все на Зейнаб смотрят! А она, доложу я тебе, хоть и толстая, но гармоничная такая… с талией, кормой впечатляющей и грудь… во! Бюстдатая женщина! Не совсем в моём вкусе, но впечатление производила. Так вот, когда они всей толпенью устроили массовую охоту на демонов и старушка Далила наматывала круги, как молодая козочка, я понял, что нашёл для всех её болезней единственно верный рецепт. Слушай, может, мне здесь, в Москве, свой реабилитационный центр для шизующих пенсионерок открыть?

– Здесь это не прокатит, – устало покачал головой я, у меня в тот вечер вообще было скептическое настроение. Во-первых, сама авантюра представлялась почему-то слишком уж простоватой, а во-вторых, Лёва часто переувлекается и насыщает рассказ несуществующими деталями, делая из мухи слона.

Оболенский вздохнул, вылил в свой бокал остатки пива, мельком глянув на непочатый мой, и продолжил:

– Так там через десять минут полгорода слетелось посмотреть, кого бьют, и послушать, как матюкаются! Кстати, матюкаются паршиво… «Шайтан тебя раздери!» – самое страшное проклятие. Темнота, одним словом… Чему их только в медресе учат? Ну, значит, мы с напарником ноги в руки и на шехметовский двор. Подняли всех, кто остался, и послали на выручку типа: «Там наших внаглую пинают!» Ходжа всех проводил, помахал платочком, потом уже только мешки с незаконно нажитым имуществом на лошадей грузить помогал. Он же герой легенд и анекдотов, ему красть нельзя, а мне вот буквально сам Аллах велел! Шехмета грабили быстро, я взял что поприличнее, надо же было и к Али Каирскому заглянуть… Знаешь, а там ещё проще вышло – напели страже, что в городе война (шум и вой за километр слышно!), велели грузить в арбу самое ценное, так они нас ещё и до базара проводили… Ночка была – самая та! Нет, простых граждан я не обворовывал, я ж не уголовник какой… Но вот уже на рассвете, когда стража эмирская всех зрителей по домам разогнала, брошенную квартиру маменьки Далилы навестить не преминул.

– Хм… а она где отсыпалась? – не сразу уловил я.

– В эмирской тюрьме, где же ещё! – радостно пояснил Оболенский, незаметно подменяя мой почти полный бокал своим пустым. – Туда же всех подряд замели; кто в чём виноват, разобрали уже к обеду. Хорошо, что у Ходжи были старые связи с контрабандистами и товар мы сбыли в то же утро. На вырученную сумму могли купить пару лавок и открыть своё дело. Так что чисто в финансовом смысле наш друг Ахмед был полностью отомщён!

– А что же мошенница Зейнаб? Ведь всем было ясно, что её просто подставили… Неужели Али расторг помолвку?

– Братишка, Восток – дело тонкое… Женщине там мало что позволяется, а уж ошибки не прощаются вовсе. По-моему, и Али, и Шехмет, и даже сам эмир были тайно счастливы уже оттого, что таких подлых баб обманул простой мужчина. Ну, двое мужчин, если быть точными… Погоди, я расскажу по порядку. Минуточку, а что, пиво совсем кончилось? Кто идёт за «Клинским»?!!

* * *

Мёртвого классика легко похлопывать по плечу…

Из личного опыта

Этот разговор, свидетелями которого вы были в предыдущей главе, происходил где-то через полтора года после выписки моего друга из больницы. Я тогда почти на неделю застрял в Москве по издательским делам, соответственно, имел массу свободного времени по вечерам. Тогда-то Оболенский и напал на меня со своей историей. Как уже говорилось, публиковать свои мемуары он не собирался, но был от души счастлив, найдя в моем лице благодарного и терпеливого слушателя. Я же поначалу внимал ему очень рассеянно… Знаете, когда пишешь фантастические романы, вокруг неожиданно начинают появляться всякие разные люди, так и норовящие «совершенно безвозмездно» подсунуть тебе очередную «гениальную идею» для будущего романа. Они бы и сами с удовольствием написали, да всё как-то не с руки, а так… пусть хоть знакомый писатель попользуется. В девяноста девяти случаях из ста – это скучнейший бред, почерпнутый из дешёвенькой фэнтези и нетребовательного кинематографа. Отвечаешь вежливой улыбкой, обещанием обязательно подумать, и соискатель уходит счастливый, в полной уверенности, что он облагодетельствовал и меня, и человечество. Но вот в данном конкретном случае… С каждым днем я убеждался, что сумбурный рассказ Льва нравится мне всё больше и больше, буквально не выходит из головы. В порыве какой-то безумной эйфории я даже почти взялся за тетрадь, но быстро одёрнул себя… «Что ты делаешь? – укоризненно обратился мой трезвый разум к расшалившемуся вдохновению. – Тебе нельзя об этом писать! Мало того что ты не был личным свидетелем указанных событий, мало того что на эту тему уже существует ряд книг и кинофильмов, так ты ещё и пытаешься составить конкуренцию бессмертному Леониду Соловьёву! Не отпирайся! Что бы и как бы ты ни написал – всё равно это будут сравнивать именно с Соловьёвым, ибо его роман заслуженно признан классикой. Пытаться сказать что-то новое о Багдадском воре и Ходже Насреддине – не только глупо и смешно, но безнравственно и преступно! Придумай своих героев, о них и пиши. Зачем же красть чужое?!» Всё справедливо, мне нечем было крыть… Моё вдохновение выкинуло белый флаг и почти месяц честно молчало, исправно соблюдая условия обоюдного перемирия. Я не воюю с Соловьёвым, не спорю с ним и уж тем более (упаси аллах!) не конкурирую! Ничего такого… просто через месяц вдохновение подло, по-партизански, сунуло мне карандаш в руку и пододвинуло стопку бумаги. Неделю или две мы с ним трудились втайне ото всех… Потом мой трезвый разум, полистав наши заметки, плюнул и махнул рукой: «Шайтан с вами! Делайте что хотите. Быть может, из всей этой белиберды что-то и получится. Но помните – я вас предупреждал!»