Бабочки зимнего утра - [5]

Поэтому я очень удивилась, увидев, что новый знакомый дожидается меня у выхода из раздевалки. Я не сразу его узнала: вместо милого мальчика в брюках и рубашечке мы узрели рокера в кожаных штанах, куртке-косухе и бандане. Перемена была столь разительной, что я на миг остолбенела, но нашла в себе силы мило улыбнуться, и на улицу мы вывалились втроем, как будто пришли сюда в таком же составе.

И тут случился еще один сюрприз.

— Я, пожалуй, на троллейбусе домой поеду, — вдруг заявила Наташка.

— На каком троллейбусе… — не поняла я, но она, не дослушав, отрезала:

— Мне так удобнее. Ладно, пока, давайте! — и, развернувшись, потопала к остановке.

А мы, оставшись вдвоем, перешли дорогу по подземному переходу, спустились в метро и остановились посередине станции. Было непривычно тихо — вечером поезда ходили редко.

Артем вытащил мобильник и нерешительно произнес:

— Можно телефон?

Я без раздумий продиктовала номер, а потом сделала то, чего никак от себя не ожидала — достала трубку и в свою очередь спросила:

— А твой?

На этом мы распрощались — как раз послышался шум поезда — и уже в вагоне я старательно приписала к занесенному в адресную книжку номеру: Артем.

Глава 3. Под бой настоящих курантов

К концу дня я так вымоталась — не физически, а душевно, — что сил на переживания не осталось. Придя домой с дискотеки, я поведала маме о приключившейся со мной душераздирающей истории, и она, к моему величайшему удивлению, поддержала Артема:

— А я тебе что говорила? С начала декабря твердила — спроси, как будете встречать Новый год! А ты отнекивалась: неудобно да неудобно… Вот теперь тебе удобно?

Отношения с мамой у меня очень близкие, и она знала все подробности моего удивительного романа. Она и правда, как Наташка, давно советовала мне поднять тему Нового года, но я с упрямством, достойным самого опытного осла, не слушала умных людей. И в итоге получила… Винить было некого, но легче от этого не становилось. На меня накатило отчаяние: я уже устала удивляться, что в жизни любая сказка заканчивается вовсе не хеппи-эндом, а таким вот горьким разочарованием.

Следующим утром — тридцать первого декабря! — я по непонятной причине воспряла духом. Еще не поздно все изменить! Сама я, конечно, больше ничего предпринимать не собиралась, но надеялась, что Артем чудесным образом поменяет свои планы и мы все-таки будем встречать Новый год вместе. Достанет второй билет на бал или не пойдет на него вовсе, и мы отправимся к кому-нибудь в гости или просто гулять по городу — на Красную площадь, например…

Однако время шло, а ничего не происходило. Телефоны — и домашний, и мобильный — молчали, в аську Артем не выходил, а почта радовала лишь поздравлениями от разных сайтов и социальных сетей. Впрочем, телефон вовсе не молчал — поздравительные эсэмэски от знакомых приходили регулярно — но одной-единственной, долгожданной, не было и не было.

Я бесцельно слонялась по квартире, с непонятным раздражением поглядывая на давно наряженную елку — обычно я доставала игрушки в самом начале декабря — заставляя себя не проверять телефон и аську каждую минуту. Потом я сунулась на кухню предложить маме свои услуги, но оказалось, что она провела всю подготовительную работу вчера и вполне справлялась без моей помощи.

Делать нечего, я снова открыла почту. Какое-то письмо пришло с незнакомого адреса с нечитаемой темой. Я без интереса открыла его — никакого спасения от спамеров даже в Новый год! — и застыла на стуле. Письмо оказалось открыткой, отправленной с одного из поздравительных сайтов. «Зайчик! — гласила подпись. — Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! Пусть все плохое останется в старом году! Тор».

Имя скандинавского бога грома и молнии было ником Темки в Интернете. Зачем он подписался им сейчас? Словно мы совсем чужие друг другу… Или ему все-таки неловко за то, что он хочет сделать, и он пытается отстраниться? Значит, менять свои планы не собирается…

К глазам подступили слезы, но я сдержалась. Не хватало еще плакать в Новый год! В пожелании оставить все плохое в старом году мне почудился намек, я даже почувствовала себя виноватой — как будто это я все испортила. Это, разумеется, было не так, но я понимала, что доказать обратное невозможно.

Я нашла в Интернете объявление о бале и внимательно его изучила, словно хотела сделать себе больнее. «Сбор гостей в 22.00, наличие карнавального костюма желательно. В программе фуршет, игры, конкурсы, показательные выступления и, конечно, танцы».

Я судорожно глотнула — на меня лавиной обрушилось одиночество, ведь мне нет места на этом празднике жизни…

— А если тебе отбросить наконец гордыню и пойти на этот бал? — спросила вошедшая в комнату мама.

Ее руки были в муке, и я ощутила укол совести — бросила ее наедине с кухней, легко поверив, что моя помощь не требуется.

— Какая гордыня, — с досадой возразила я. — Все билеты в середине декабря распродали.

— Но уже сил нет смотреть на твои мучения!

— Ну а что, я приду и буду проситься без билета? «Тетя-тетя кошка, выгляни в окошко?» — откуда-то всплыл в памяти детский стишок про несчастных бездомных котят.

Умом я понимала, что уж мама-то точно ни в чем не виновата, но не могла сдержаться. Однако она не обиделась, просто покачала головой и вернулась к кексу. Или тортику. Или что там она пекла на сладкое в гордом одиночестве…