Бабочка с золотыми крыльями - [7]

– Понятия не имею, были или не были. Не забывай: мы не виделись с ней восемнадцать лет, – проговорила Ася, и тут память услужливо подсунула ей воспоминание из раннего детства: бабушка, прямая, торжественная, серьезная, сидит в кресле, сложив красивые руки на коленях. На ней платье из бордового шелка, на шее аметистовый медальон в затейливой золотой оправе, который Асе нестерпимо хочется потрогать, подержать в руке, однако она не решается подойти и прикоснуться к нему – слишком строгий, недобрый вид у Клары.

– Все это, – подруга обвела вокруг себя руками, – теперь твое и по праву принадлежит тебе. И мебель, и побрякушки, и посуда. А главное – квартира.

– Пока еще нет, – возразила Ася, вспоминая свой разговор с соседкой тетей Валей. – И вообще, еще ничего толком не известно… А мне ничего не надо. У меня и так все есть.

– Ага, все есть, как же! – в Катиных интонациях ощущалась ирония. – Тебе, может, и не надо, а ты о детях подумай. Не будут же они вечно жить с тобой и твоей бабушкой в Томске. Им самостоятельности охота. Думаешь, раз сама всю жизнь с бабулей прожила, другие о том же мечтают? Кстати, ты говорила, что вроде бы есть какое-то завещание?

– Вроде бы есть, – кивнула Ася. – Но точно ничего не знаю. Я еще не была у нотариуса. Времени не было.

– Так найди время-то. Дело важное.

Тетя Валя вызвала Асю в Москву срочной телеграммой. Соседка сообщила, что Клара Тихоновна в больнице, совсем плоха и Асе нужно обязательно приехать.

С работы отпрашиваться не пришлось, наступили каникулы, в школе, где Ася работала, начались отпуска. Поехали вместе с Алешей, который в этом году окончил одиннадцатый класс и уже давно упаковал чемодан (в основном книгами), собираясь ехать в столицу поступать в институт. Бабушка Зоя – ей было уже семьдесят семь, но она все еще читала лекции в родном пединституте – уговаривала внука остаться в Томске и отнести документы в политех или в пед, который окончила Ася. Но Алеша, обычно мягкий и послушный, уперся:

– Хочу поступить в Бауманку, бабуль! И не отговаривай меня, все равно у тебя ничего не выйдет. Зря, что ли, столько лет старался, пыхтел, над учебниками парился… серебряную медаль вон получил!

– Глупый! – кипятилась бабушка Зоя. – Нет, Настя, ты только послушай, что твой сын говорит. Бауманку ему подай! Томск его, видите ли, не устраивает. Не поступишь, даже не надейся на свою медаль. Это же Москва! Там таких, как ты – что песчинок на пляже, и все с медалями. Не медали нужны, а деньги. Ну, не хочешь в педагогический, и бог с тобой. Давай в политех. Игорь Палыч вот на кафедре радиоэлектроники, он поможет. Да ты ж знаешь его, Анастасия, он у нас дома был в позапрошлом году. Высокий такой, худой, с усами.

– Помню, – кивнула Ася, с гордостью поглядывая на сына.

Она решила не вступать в спор, не принимать ничьей стороны. Бабушку Зою она любила, но слегка побаивалась. Еще больше боялась Ася этой самой Бауманки, однако ей не хотелось выдать своего страха, показать сыну, что она сомневается в нем. И в самом деле, отчего бы мальчику не попытать счастья в Москве? Даже если он провалится, у него останется еще одна попытка, ведь ему всего шестнадцать. На будущий год поступит тут, в Томске, в политехнический университет бабушке на радость, если с Москвой обломится. Никуда Томский политех от него не денется.

Сдаваться Алеша не собирался, и бабушке пришлось отступить.

– Весь в твою мать, Анастасия, – укоризненно сказала она, когда Алексей ушел. – Такой же упрямый.

Ася чуть заметно усмехнулась. Нет, Алеша пошел не в свою бабушку, тихую и робкую Асину маму. Твердости ему не занимать, и этим он похож на свою прабабку Зою, характер которой не помягчел с годами, а наоборот, затвердел и закалился. Она все так же, как и десять лет назад, пытается руководить своим сыном, Асиным дядей, владельцем небольшого магазинчика электроинструментов, и его женой, а также внуками и правнуками. И если сын и сноха делают вид, что слушаются бабушки, то внуки и правнуки протестуют, что ужасно огорчает старушку. Особое неудовольствие прабабушки вызывает двенадцатилетняя Анюта, Асина младшая, которая, как и все подростки ее возраста, словно вылеплена из одних острых углов. Острые коленки, острые ключицы, острые локти, мелкие острые зубки и колючий, как шкурка ежа, нрав. Неутомимая спорщица, временами Анютка доводит бабушку до белого каления, но если девчонке что-то позарез нужно, она ловко прячет свои иголки и становится мягкой и пушистой, будто ласковый котенок. Ненадолго, правда.

В Москву Ася с Алешей улетели вместе на следующий же день после получения телеграммы от соседки тети Вали. Они не успели совсем чуть-чуть: Клара умерла в больнице за два часа до того, как шасси их самолета коснулись бетонной дорожки во Внуково.

Ася не видела Клару с тех самых пор, как после смерти родителей бабушка Зоя увезла ее в Томск. Первое время Ася пыталась поддерживать родственные связи, писала письма, в которые вкладывала фотографии маленького Алеши. Клара ответила всего один раз, письмо было скупым, состояло из нескольких сухих, равнодушных абзацев, и между строк Ася прочитала: московской бабушке не до внучки, у нее своя жизнь, в которой им с Алешей места нет. А еще в этом письме был ответ на настойчивые Асины просьбы пересылать ей в Томск все адресованные ей письма, которые могут прийти на московский адрес. «Никаких писем для тебя не было. Если что-то будет, перешлю», – отвечала Клара. Ася еще несколько лет продолжала слать Кларе поздравительные открытки к праздникам, в которых делала скромные приписки с напоминаниями о Кларином обещании переправлять всю корреспонденцию для Аси в Томск, но эти послания так и остались без ответа.